Хорт – сын викинга

Возвращение в родное городище поначалу было триумфальным. Такого количество золота и серебра не приходилось видеть даже бывалым дружинникам, которые не раз захватывали чужие купеческие суда. Морава едва не на руках носили. Особенно благосклонен был к нему вождь Яролад. Теперь на добычу юного форинга можно было купить много отличного европейского оружия, в том числе и очень ценных мечей, потому что новых молодых дружинников вооружить достойно было нечем.

Но когда волхвы разобрались, что собой представляет тяжеленный серебряный идол, и когда появился Рогволд, отсутствующий по уважительной причине – он собирал в лесу целебные коренья, – их мнение стало резко отрицательным. Ведь что ни говори, а юные «волки» умыкнули самое главное божество чуди Юмаллу, что уже было кощунством. Идол этот хоть и чужой, но кто его знает, как он там общается с богами русов. Вдруг они дружат, ведь племя чудь практически соседи, с которыми русы жили достаточно мирно, если не считать мелких стычек. Но они не в счет; это дела житейские, не затрагивающие веру. Тем более что ни русы, ни чудь не зарились на территорию соседей.

– Идолу соорудить в тверди капище и запечатать, чашу не трогать, – строго распорядился Рогволд. – Остальные сокровища разделить честь по чести.

Яролад было возмутился решением главного волхва – это же чистый грабеж! нам чужие боги не указ! – но в мирные времена его власть была не столь значима, как указание волхва, и ему пришлось смириться. Юмалле быстро построили небольшое капище-землянку, вкопали посреди нее толстое бревно, прикрепили к нему идола с чашей в руках, украсили крохотное помещение еловыми ветками и заперли дверь на большой замок. Где уж его сыскал Рогволд, неизвестно. В городище никто свои жилища не запирал, поэтому замки русам были без надобности. Видимо, замок попал в твердь вместе с воинской добычей.

Морав, уже почувствовавший себя героем, ходил как в воду опущенный. Все его заслуги мигом забылись, люди быстро вспомнили, что он волкодлак, и снова начали его избегать. Только Сокол, Могни и Кормак остались ему верными друзьями. Они почти все время были вместе, часто ходили на охоту, благо осень уже вошла в свои права и зверья было много. Рогволд словно забыл про ученика, больше не учил его премудростям волхвов и вообще мало с ним общался, отделываясь общими фразами. Поэтому Морав в светлое время суток бродил по лесу – иногда сам, но больше в обществе троих друзей – и возвращался только к ночи, чтобы поспать.

Он устал от такой неопределенности отношений между ним и волхвом и начал подумывать о строительстве своего дома, когда однажды Рогволд ясным осенним утром сказал:

– Собирайся. Нам предстоит дальний путь.

– Куда?

– На остров Рано[36].

– Зачем? – удивился Морав.

Он знал, что на острове Рано, в священном городе Руяне[37], располагались храмы всех богов, которым поклонялись племена, проживающие на берегах Варяжского моря. В первый осенний месяц руен[38], после уборки хлебов, туда стекалось большое количество народа и привозилось много вина и еды для священного пира. Удивление Морава было вполне обоснованным; ему ли не знать, что волхвы и жрецы русов не очень любили ездить в гости к руянам[39], населявшим остров. Какие-то старые споры или распри предполагали натянутые отношения, хотя до откровенных стычек дело не доходило. Поэтому поездки в Руян были чрезвычайно редкими и совершались лишь по особо важным случаям.

Но почему Рогволд решил посетить Руян именно в этот год, ведь пока ничего серьезного не произошло? Небо и боги благоволили к русам: воинские походы закончились победами, купцы поторговали удачно, с большим прибытком, год у соседей-земледельцев выдался урожайным, а значит, хлеб по осени можно будет купить дешевле, к тому же и продать было что – от «солнечного камня» ломились кладовые, да и пушнины хватало, притом отменного качества. Часть товара купцы уже увезли, но осталось не меньше.

– А ты не догадываешься?

– Нет, – ответил Морав.

И покривил душой. После не совсем удачного похода на чудь (как вдруг оказалось), он решил, что боги недовольны его поведением. Или осквернение капища Юмаллы их столь сильно возмутило, или еще что-то, но с той поры Морав пребывал, образно говоря, между небом и землей. Ему начали сниться страшные чудовища, от которых он спасался, взмывая под небеса, чтобы грохнуться оттуда оземь. Появлялись в снах и неведомые края, где опасность подстерегала его на каждом шагу. И даже море на закате, которым он всегда любовался и которое приносило душевное успокоение, стало казаться ему грозным и чуждым.

– Тебе надобно принести на Рано дары в храме Велеса, – мрачно сказал Рогволд. – Это первое. Ну и второе, пожалуй, главное: ты должен проведать свою дальнейшую судьбу. И если тебя ждет зло, то нужно принести очистительную жертву, какой бы она ни была. Я пытался гадать по своим алатырь-рунам – а это самое большое волшебство, – но какая-то злая сила мешала волшбе, и у меня получалось нечто совсем непонятное.