Хорнблауэр и «Атропа»

Хоррокс вытаращился на Хорнблауэра и не двинулся с места. Хорнблауэр чуть было не заорал: «Делай, что сказано, черт тебя побери!», но сдержался. Хоррокс не отличается сообразительностью, он не может понять, зачем посылать сигналы пустому горизонту. Обругать значило бы просто повергнуть его в полную прострацию и еще задержать исполнение приказа.

— Мистер Хоррокс, будьте добры, как можно быстрее поднимите сигнал: «Вижу неприятеля с наветренной стороны». Побыстрее, пожалуйста.

К счастью, сигнальный старшина оказался сообразительнее. Это был один из немногих обитателей нижней палубы, умеющих читать и писать. Он уже подбежал к фалам и открыл ящик с флажками. Его пример вывел Хоррокса из оцепенения. Флаги побежали по ноку грот-марса-рея, яростно плеща на ветру. Хорнблауэр про себя отметил, что этот старшина, хоть и не был прежде моряком — а был он подмастерьем в Сити и завербовался в Детфорде, чтоб избежать каких-то крупных неприятностей — заслуживает повышения.

— Теперь еще один сигнал, мистер Хоррокс. «Неприятель — фрегат на расстоянии семи миль к весту идет курсом ост».

Разумно посылать те самые сигналы, которые он поднял, если бы и в самом деле увидал английский корабль. Быть может, с «Кастильи» смогут их прочесть, или хотя бы примерно угадать их смысл. Если б с подветренной стороны было английское судно (Хорнблауэр помнил, что собирался предложить Коллингвуду), он ни за что бы не лег в дрейф, но продолжал бы двигаться вперед, увлекая за собой «Кастилью». Однако испанцам это неизвестно.

— Оставьте этот сигнал. Теперь пошлите утвердительный сигнал, мистер Хоррокс. Очень хорошо. Теперь спустите его. Мистер Джонс! Положите судно на правый галс.

Большое английское судно, будь оно и впрямь на горизонте, несомненно приказало бы «Атропе» сблизиться с «Кастильей». Хорнблауэр должен действовать так, как если б это было на самом деле. Лишь когда Джонс, у которого, подобно Хорроксу от изумления опустились руки, занялся наконец тем, чтоб вновь тронуть «Атропу» с места, Хорнблауэр смог посмотреть в подзорную трубу. Он увидел далекий марсель «Кастильи» — не такой уж теперь и далекий. Хорнблауэр со страхом и отчаянием видел, что враг приближается. И пока он смотрел, квадратный парус сузился до вертикального прямоугольника, и еще два прямоугольника появились рядом с ним. В ту же секунду впередсмотрящий закричал:

— Эй, на палубе! Неприятель привелся к ветру, сэр!

Конечно, так и должно быть. Разочарование и страх мгновенно улетучились. Капитан испанского фрегата, высунувший бушприт за пределы охраняемого порта, будет неизбежно мучиться страхом. За горизонтом всегда может оказаться британская эскадра, готовая обрушиться на него. Он пылко погнался за крохотным военным шлюпом, но увидев, как шлюп посылает сигналы и смело идет ему навстречу, счел, что зашел слишком далеко. Он вообразил, что прямо за горизонтом военные корабли на всех парусах мчатся, чтоб отрезать его от Картахены, и, не теряя больше ни минуты, двинулся обратно. Те две минуты, что «Атропа» лежала в дрейфе, он еще колебался, но последний смелый маневр решил все. Если б испанец задержался еще ненадолго, он различил бы ялик на волнах и догадался бы, в чем дело.

Однако этого не произошло, и «Кастилья» в крутой бейдевинд неслась прочь от несуществующих врагов.

— Эй, на мачте! Вы видите шлюпку?

— Они все еще гребут, сэр, прямо против ветра.

— Вы видите мистера Князя?

— Нет, сэр, не вижу.

При таких волнах даже с салинга не различишь плывущего человека на расстоянии двух миль.

— Мистер Джонс, положите судно на другой галс.

Лучше держать «Атропу» по возможности прямо по ветру от шлюпки, чтобы той проще было возвращаться. На «Кастилье» все равно не поймут, к чему этот маневр.

— Эй, на палубе! Шлюпка перестала грести, сэр. Мне кажется, они вытащили мистера Князя.

— Положите судно в дрейф, пожалуйста, мистер Джонс. Доктор Эйзенбейс, приготовьте все на случай, если мистеру Князю понадобится медицинская помощь.

Средиземное море летом теплое, скорее всего, с мальчиком ничего не случилось. Ялик, приплясывая на волнах, подошел к корме «Атропы», где мог укрыться от ветра. Его Княжеская Светлость, мокрый, оборванный, но ничуть не пострадавший поднялся на борт под пристальными взглядами всей команды. Он сконфуженно улыбался. Эйзенбейс суетливо выскочил вперед и громко затараторил по-немецки. Потом он повернулся к Хорнблауэру.

— Я приготовил теплое одеяло, сэр.

И тут у Хорнблауэра лопнуло терпение.

— Теплое одеяло! Он у меня и без одеяла живо согреется! Боцманмат! Передайте мои приветствия боцману и попросите его ненадолго одолжить вам свою трость. Доктор, я попрошу вас заткнуться. Ну, молодой человек…