Хорнблауэр и «Атропа»

Хорнблауэр смотрел, как шлюпки отошли от корабля. Впереди был Тернер на гичке, с инструментами и компасом, за ним Стил на баркасе и Смайли на катере. Между баркасом и катером протянули трал. Хорнблауэр почувствовал, что, несмотря на выпитый недавно кофе, хочет позавтракать. И все же он медлил. Мертвый утренний штиль идеально подходил для намеченной операции — гичка легко займет нужную позицию и без особого труда будет оставаться на месте. Шлюпки, как ни медленно они шли, поднимали волны, и волны эти далеко разбегались по стеклянной поверхности залива. Хорнблауэр видел, как гичка остановилась. Над водой отчетливо раздался голос Тернера — он переговаривался в рупор с другими шлюпками. Они неуклюже развернулись, словно связанные ниткой жуки, дали тралу провиснуть, еще некоторое время неловко маневрировали, чтоб встать точно по нужному курсу. Потом весла начали двигаться, медленно, ритмично, словно маятник судьбы. Сердце у Хорнблауэра забилось, он возбужденно сглотнул. Вокруг него начиналась нормальная корабельная жизнь. Шлепая по доскам босыми ногами — звук этот не похож ни на какой другой звук в мире, — подвахтенные выносили гамаки и укладывали их в сетки. Швабры, куски песчаника, ведра и помпы — те из матросов, кто не был занят на шлюпках, принялись драить палубу. Не в первый раз Хорнблауэр позавидовал работающим матросам. Их проблемы — самые простые, сомнения — самые ничтожные. Вычистить песчаником кусок палубы до белизны, которая удовлетворила бы унтер-офицера, пройтись по ней мокрой шваброй, вытереть насухо, весело работать рядом со старыми друзьями, шлепая босыми пятками по чистой воде — вот и все, что от них требуется. Они делали это бесчисленное число раз и будут делать еще бесчисленное число раз. Хорнблауэр с радостью поменял бы свое одиночество, свою ответственность, клубок своих проблем на их беспечный удел. Не успел он так подумать, как рассмеялся над собой. Он прекрасно знал, в какой ужас повергла бы его эта перемена, если б какой-нибудь каприз судьбы его к ней вынудил. Он решил подумать о другом — о толстом ломте жирной, хорошо прожаренной свинины. Свиная нога вымачивалась для него два дня, и снаружи она, должно быть, уже не слишком соленая. Черт возьми, если отбивная, когда ее принесут с камбуза, не будет шипеть на тарелке, кое-кто пожалеет, что родился на свет. Надо приказать, чтоб вместе с отбивной поджарили сухарные крошки. Заесть же отбивную можно будет сухарем, густо намазанным патокой. О таком завтраке и подумать приятно.

XIII

Хорнблауэр стоял с кошельком в руке. Кошелек он вынул из нижнего отделения рундучка. Он в точности знал, сколько там гиней, и старался не желать, чтоб их было больше. Будь он богат, он мог бы проявить щедрость к команде, к кают-компании и к мичманской каюте. Но коль скоро это не так… Он тряхнул головой. Не хотелось выглядеть скрягой, но и дураком себя выставлять незачем. Он подошел к дверям кают-компании и остановился. Стил заметил его.

— Пожалуйста, заходите, сэр.

Офицеры приподнялись со стульев — кают-компания была такая тесная, что всем приходилось сидеть вокруг стола.

— Не согласились бы вы, — сказал Хорнблауэр Карелейку, — любезно сделать для меня кое-какие покупки?

— Конечно, сэр. Сочту за честь, — ответил Карслейк. Ничего другого ему не оставалось.

— Несколько цыплят — полдюжины, скажем, — и яйца.

— Да, сэр.

— Намеревается ли кают-компания купить себе свежего мяса?

— Ну, сэр…

Этот вопрос обсуждался перед самым приходом Хорнблауэра.

— В это время года могут продавать барашков. Я купил бы одного-двух, если они не дороги. Но вот бык — что мне желать с целым быком?

Каждому в кают-компании приходилось когда-нибудь сталкиваться с подобной проблемой.

— Если кают-компания решит купить быка, я с радостью оплачу четверть, — сказал Хорнблауэр. Это явно обрадовало кают-компанию.

Капитан, покупающий тушу вскладчину, наверняка получит лучшие куски. Это в природе вещей. Все знали капитанов, которые оплатили бы только свою долю. Учитывая, что в кают-компании пять офицеров, Хорнблауэр проявил щедрость.

— Спасибо большое, сэр, — сказал Карслейк. — я думаю, что смогу продать мичманской каюте несколько кусков.

— Я полагаю, на выгодных условиях? — ухмыльнулся Хорнблауэр.

Он хорошо помнил, как в бытность его мичманом кают-компания и мичманская каюта покупали тушу на паях.

— Полагаю, что так, сэр. — Карслейк сменил тему: — Мистер Тернер говорит, здесь разводят в основном коз. Как бы вы отнеслись к козлятине, сэр?

— Молодой козленок, зажаренный с репой и морковью! — воскликнул Джонс. — Вещь стоящая, сэр!

Худощавое лицо Джонса осветилось. Взрослые мужчины, месяцами потребляющие заготовленную впрок пищу, при мысли о свежем мясе становятся похожи на детей у ярмарочного лотка со сладостями.

— Покупайте, что хотите, — сказал Хорнблауэр. — Я согласен на барашка или на козленка, или участвую в покупке быка, смотря что есть на базаре. Вы знаете, что будете покупать для команды?

— Да, сэр, — ответил Карслейк.