Хорнблауэр и «Атропа»

— Это очень маловероятно, сэр. Странно что он прожил так долго. Кровохарканье, сэр, было несильное. Обычно раненные в легкое умирают от внутреннего кровоизлиянии через час или два после ранения, но, видимо, легкое лишь слегка задето. Под правой скапулой — под лопаткой, сэр — сильный ушиб. Он указывает, что пуля остановилась там.

— Близко к сердцу?

— Близко к сердцу, сэр. Как ни странно, однако, ни один из больших кровеносных сосудов не задет, не то он умер бы в первые несколько секунд после ранения.

— Тогда почему бы ему не выжить?

Доктор покачал головой.

— Коль скоро в грудной полости образовалось отверстие. Шансы раненого невелики, если же пуля осталась внутри, они практически равны нулю. Пуля наверняка затащила с собой обрывки одежды. Следует ожидать возникновение гангрены, накопление дурных соков и неизбежную смерть в ближайшие несколько дней.

— Вы не пытались извлечь пулю?

— Из грудной клетки? О чем вы, сэр!

— Что же вы предприняли?

— Перевязал рану и остановил кровотечение. Наложил повязку на грудь, чтобы зазубренные концы сломанных ребер не причинили дальнейшего ущерба легким. Я выпустил две унции крови из левой основной артерии и дал больному опиат.

— Опиат? Значит, сейчас он спит?

— Да, конечно.

Хорнблауэр чувствовал, что практически не продвинула вперед с тех пор, как Джонс сообщил ему новость.

— Вы сказали, он может прожить несколько дней. Сколько именно?

— Я ничего не знаю об организме пациента, сэр. Но это сильный человек в расцвете лет. Может неделю, может даже и больше. С другой стороны, если дела примут плохой оборот, он может умереть завтра.

— Если он проживет несколько дней, будет ли он это время в сознании?

— Весьма возможно. Когда он начнет терять сознание, будет признаком приближающегося конца. Тогда следует видать жар, беспокойство, лихорадку и смерть. Значит, возможно, что Маккулум несколько дней будет сознании. И слабый-преслабый, крохотный шанс, что он выживет.

— Предположим, я возьмуего с собой в море? Станет ему лучше? Или хуже?

— Поскольку у него сломаны ребра, вы должны будете обеспечить ему неподвижность. Но в море он может прожить даже и дольше. У нас на острове распространена малярия. Кроме того, есть местная эндемичная лихорадка. У меня в госпитале полно таких больных.

Это помогло Хорнблауэру наконец определиться.

— Спасибо, доктор, — сказал он.

Всего несколько минут ущло на то, чтоб договориться с врачом и откланяться. Гичка в темноте отвезла его по черной воде туда, где виднелись огни «Атропы».

— Немедленно передайте доктору, чтоб он явился ко мне в каюту, — сказал Хорнблауэр приветствовавшему его вахтенному офицеру.

Эйзенбейс вошел медленно. Он был явно смущен, но держался с напускной храбростью. Он приготовился защищаться от града гневных обвинений, и прием, который он встретил, оказался для него совершенно неожиданным. Эйзенбейс подошел к столу, за которым сидел Хорнблауэр, и посмотрел на капитана с виноватой дерзостью человека, только что застрелившего своего ближнего.

— Мистер Маккулум, — начал Хорнблауэр. При этом имени толстые губы доктора искривились, — сегодня ночью будет доставлен на борт. Он еще жив.

— Сюда? — переспросил застигнутый врасплох доктор.

— Обращайтесь ко мне «сэр». Да, я приказал доставить его сюда из госпиталя. Вам же я приказываю приготовить все к тому, чтобы его принять.

У доктора вырвалось какое-то немецкое слово — очевидно ,изумленное восклицание.

— Отвечайте мне «есть, сэр», — рявкнул Хорнблауэр и едва не задрожал от долго сдерживаемых чувств. Кулаки его непроизвольно сжались, и он едва устоял, чтоб не заколотить ими по столу. Чувства его были так сильны, что, видимо, чередались телепатически.

— Есть, сэр, — против воли вымолвил доктор.

— Жизнь мистера Маккулума невероятно ценна, доктор. Гораздо ценнее вашей.

В ответ Эйзенбейс промычал нечто невразумительное.

— Ваша обязанность — сохранить ему жизнь.

Хорнблауэр разжал кулаки и говорил теперь отчетливо, раздельно, после каждой фразы постукивая по столу длиным указательным пальцем.

— Вы должны сделать для него все возможное. Если вам потребуется что-то особенное, сообщите мне, я приложу в усилия, чтобы это достать. Жизнь его надо спасти или, если это невозможно, продлить, насколько удастся. Я посоветовал бы вам оборудовать для него место за шестой карронаде, правого борта, где меньше всего будет сказываться качка и можно натянуть тент от дождя. За этим обратитесь к мистера Джонсу. Корабельных свиней можно переместить на бак.

Хорнблауэр замолчал и посмотрел на доктора, вынуждая его ответить «есть, сэр». Искомые слова слетели с губ доктора, словно пробка из бутылки, и Хорнблауэр продолжил.

— Мы отплываем завтра на заре. Мистер Маккулум должен жить, пока мы не доберемся до места назначения, и дольше, достаточно долго, чтоб исполнить то, ради чего был выписан из Индии. Вам ясно?

— Да, сэр, — ответил доктор, хотя, судя по изумленному лицу, не вполне уяснил приказ.