ХомоПоинт

— Там кто-то есть, — вполголоса повторил шаман.

— Сто баллов за наблюдательность, капитан очевидность. Блин! — выругалась Тоня и укрылась обратно за бетонную перегородку.

Мельников нашёл большое полотенце и кинул его через всю комнату Парфёну. Тот завернул в него ключи от бензовоза. Ещё по полотенцу Егор намотал на кисти рук, чтоб не порезаться по пути обратно.

В саду, за зданием что-то хрустнуло, слишком громко для ветки, скорее сломали небольшое плодовое дерево. Мельников замер на полпути, продолжая стоять на карачках.

— Какого хрена они делают? — прошипел он.

Танкист только пожал плечами в ответ и направил ствол в смежную комнату.

Егор добрался до окна и швырнул полотенце с ключами наружу, прикрикнув:

— Лови!

Посылка с глухим звуком шлепнулось на асфальт. Тишина.

— Чего они ещё удумали? — прошептал Парфён.

С улицы раздался вопль ужаса, затем ещё один и ещё. Заработали автоматы и захлопали ружья. Егор с Парфёном инстинктивно пригнулись, прикрыв голову руками. Но на этот раз пули не шлёпали стене комнаты, в которой они сидели, не врывались, круша всё на своём пути через разбитое окно.

— Сдохни тварь! — услышали они с улицы отчаянный вопль юнца.

Выстрелы прекратились, но теперь с улицы доносился более жуткий звук. Звук, который вызывал отвращение и вселял ужас. Это был звук хруста костей и рвущейся плоти. Кто-то жрал налётчиков. И этот кто-то вряд ли был из стаи Серых монстров.

Егор приставил указательный палец к своим губам, чтобы Парфён не издавал ни звука.

Танкист и не собирался шуметь, он сам был перепуган до смерти и сидел, широко вытащив глаза. С улицы прилетел хриплый стон, кого-то жрали ещё живым, не обращая на это внимания. Мороз пробежал по коже у обоих. Стало окончательно жутко.

На какое-то мгновение Егору показалось, что кто-то смотрит прямо в окно комнаты. И нет, не показалась, изорванная пулями занавеска приподнималась и опускалась от тяжёлого дыхания громадного существа. В комнату завалился тошнотворный запах трупной вони, гнили и свежей крови. Егор перестал дышать, удары сердца оглушительно отбивали дробь, отзываясь эхом в ушах. Было совсем тихо, ни шороха. Мельников очень медленно повернул голову в сторону оконного проёма, через штору в дом смотрели две красные точки. Исчезли они так быстро, что Егор даже не понял, видел он их, или ему померещилось от страха. Парфён сидел не шелохнувшись. Он сложился, как перед взрывом, засунув голову между колен и накрыв её руками, почему-то Мельников решил, что его друг сильно зажмурил глаза.

Тишина продолжала давить. Стоны и звуки, которые заставляли судорожно сжиматься всё тело, затихли.

— Оно. Ушло, — тихо сказал Шама и опустил пулемёт.

Часть 2

Секретная лаборатория. Береговое 17

Двери в лабораторию закрылись. Глубоко в стене глухо лязгнули стальные запоры. Митник сразу направился к раненому, отложив приветствия и объяснения на потом.

— Давайте, быстрее! Туда! — указал он в сторону, коридора, — Там стол, положите аккуратно. Поторапливайтесь!

Казаки аккуратно положили президента на длинный лабораторный стол.

— Как же вы здесь? — продолжал недоумевать Травкин, следуя по пятам за Митником.

— Потом, всё потом, давай сначала осмотрим рану у…

Митник замер, вглядевшись в лицо раненого.

— Господин президент? Да как же вы? Ох, батюшка, что же вы так?

С главнокомандующего аккуратно срезали одежду.

Митник стал быстро отдавать распоряжения, какие препараты принести и где их можно найти. Травкин, не раздумывая поспешил в смежную комнату.

Аркадий Афанасьевич долго возился над телом президента, делал инъекции, ставил капельницу, чистил и зашивал рану.

— Он выживет? — тихо спросил Колодин, стоя за спиной профессора.

Митник так был занят делом, что не соизволил ответить. Говорил он только с коллегой.

«Дружище вот здесь поддержите. Вот так. Аккуратно. Максим Геннадьевич не давите так сильно. Дайте ещё тампон. Лампу, лампу сюда поверните. Да вот так, хорошо», — наставлял Аркадий Афанасьевич.

Травкин молча помогал, как мог, не смотря на всю неуклюжесть своих движений ввиду некоторой растерянности и пережитого стресса.

Колодин отошёл от стола, толку от него не было, его присутствие только мешало учёным. Усталые люди расселись кто где, кто-то на кушетке, кто-то в кресле, некоторые растянулись прямо на полу. С интересом смотрели по сторонам, разглядывали и вникали в уклад тайной лаборатории. Тишину нарушала только возня у стола.

Время тянулось. Бойцы хотели закурить, но не знали можно здесь дымить или нет. Операция была закончена. Митник наложил бинты и ещё раз проверил пульс президента, по старинке прижав пальцами запястье.

— Ну, всё что мог, то сделал, — устало проговорил он, — теперь дело за Эммами, им решать продолжать этому организму жизнь или закончить своё существование.

— Всё-таки Эммы? — устало спросил Травкин.

— Да друг мой. Они самые. В каждом из нас. Они теперь регулируют, что надо организму для выживания. Зрение, мышечная активность, лёгкие, всё, даже эмоции, такие как страх и даже повышенное половое влечение.