Холодный восточный ветер. На пороге нового мира — есть ли субъект стратегического действия?

Андрей Ильич Фурсов Холодный восточный ветер. На пороге нового мира — есть ли субъект стратегического действия?

Мир уже никогда не будет прежним. И в грядущем новом мире Россия стоит перед выбором: либо крушение государства, либо принятие собственного императива — в соответствии со своими ценностями, на основе своего целеполагания.

Cергей Bоронин

- Скоро подует восточный ветер, Уотсон.

- Не думаю, Холмс. Очень тепло.

- Эх, старина Уотсон. В этом переменчивом веке только вы не меняетесь. Да, скоро поднимется такой восточный ветер, какой ещё никогда не дул на Англию. Холодный, колючий ветер, Уотсон, и, может, многие из нас погибнут от его ледяного дыхания. Но всё же он будет ниспослан богом, и когда буря утихнет, страна под солнечным небом станет чище, лучше, сильнее.

А. Конан-Дойл. Его прощальный поклон

Конец эпохи

«Мир меняется. Это чувствуется в воздухе. Это чувствуется в воде. Это чувствуется на земле», — звучащая в самом начале «Властелина колец» фраза задает тон всему фильму, окрашивает его в определенные эмоциональные цвета: мир меняется, и он изменится независимо от того, какая из сторон противостояния, какой субъект победит, — мир уже никогда не будет прежним. Эта фраза как нельзя лучше характеризует нынешнюю ситуацию в мире и в РФ — как самой по себе, так и в качестве части мировой системы. Заканчивается эпоха, которая стартовала в 1970-е и переломом которой стал рубеж 1980—1990-х годов, а центральным событием — крушение системного антикапитализма (советского коммунизма) и распад СССР[1], событие, отворившее «кладезь бездны» глобализации. Сегодня эта эпоха окончательно изживает себя: система неолиберального капитализма, слабым элементом которой является РФ, рушится, а, как известно, первыми вылетают именно слабые звенья.

Может ли это слабое звено выскочить из геоисторической ловушки, есть ли для этого план игры, средства и, самое главное, тот субъект, который раззудит плечо? Прежде чем рассуждать на эту тему, надо хотя бы вкратце несколькими мазками, с неизбежным упрощением обрисовать мировую ситуацию и корни того положения, в котором оказалась РФ на рубеже двух веков и тысячелетий.

Глобальный неолиберальный капитализм исчерпал возможности своего развития. В этом плане водораздельная эпоха 1970—2000-х годов была в такой же степени мощной вспышкой в развитии капитализма, его буйством, в какой его агонией или как минимум предагональной стадией. Ситуация напоминает самцов некоторых видов паука, которые испытывают оргазм и безумно буйствуют в нем только после того, как паучиха откусывает им голову; в известном смысле неолиберальный капитализм — это ацефальный капитализм, капитализм с откушенной головой. Ну а его периферийные версии еще безголовее, достаточно посмотреть на РФ, особенно в 1990-е годы.

Впрочем, у РФ есть собственное измерение исчерпанности эпохи, лишь опосредованно связанное с мировым и коренящееся в глубинной логике русского прошлого, в его «исторических часах», пробивающих 24-й час эпохи тогда, когда проедается ее вещественное наследие, историческая субстанция. По сути, уже сегодня почти проедено советское наследие, прежде всего материально-техническое, инфраструктурное; процессы социальной дезорганизации господствуют над таковыми социальной организации; криминализация становится формой социальной организации жизни низов, коррупция — верхов, между верхами и низами болтается полудохлый средний слой — бессмысленный и бесперспективный.