Холодный как лед

Нетерпеливо и грубо Питер Йенсен вздернул Женевьеву и поставил прямо. Она выглядела ужасно: тени под глазами, бледная как смерть и сильно похудевшая.

– Выглядит дерьмово, – процедил он, разрезая путы на запястьях. – Что ты с ней, черт возьми, творил? Надеюсь, Ван Дорна ты держал подальше от нее?

– Гарри ее не касался. На случай, если ты не заметил, она еще та упрямица. И не очень хорошо понимает намеки.

 – Вот уж точно, – согласился Питер, глядя сверху на Женевьеву. – Зачем кляп? – И потянулся, чтобы разрезать ткань, когда его остановили слова Такаши.

– Ты же предупредил меня, что она языкастая. Я так понимаю, что жить будет легче, если не придется выслушивать ее жалобы.

Питер замешкался. Женевьева таращилась на него с кляпом во рту, и он постарался отставить в сторону охватившее его чувство облегчения, что она стала подавать первые признаки жизни.

– Хорошая идея. Может, я так и оставлю.

Женевьева отпрянула и начала сама царапать тряпку. Поникшая в печали бродяжка уже воспрянула духом и собиралась постоять за себя.

Куда уж простой нью–йоркской адвокатше развязать узлы Такаши.

– Убери руки, или я отсеку тебе палец, – предупредил Питер, разрезая шелковые ленты. Он бросил понимающий взгляд на Такаши – путы, видать, тот взял из знаменитого запаса Гарри. Нежный шелк и гладкий, однако очень крепкий, чтобы, несмотря на все усилия связанной этой тканью жертвы, та не могла освободиться. Кровь, пот и слезы делали ткань только крепче.

Повязка упала на пол, и рот Женевьевы Спенсер пришел в действие.

– Ах ты сукин сын! – начала она.

– Угу, и я тоже рад тебя видеть, – резко бросил Питер. – А сейчас заткнись и дай мне, черт возьми, вытащить нас отсюда.

– Оставляю ее в твоих заботливых руках, – пробормотал О'Брайен.

– Проделал все по–тихому? Глупый вопрос, конечно. Спасибо за это.

– Если под этимты подразумеваешь меня… – возмутилась Женевьева.

– Заткнись, – приказал Питер. – Если хочешь выбраться живой и не спалить нас с Такаши, держи свой рот на замке.

– Твое благополучие мне всегда было до лампочки, – заносчиво заявила она, стоя на полу пещеры в одной шелковой пижаме не по росту. – А вот мистер О'Брайен заслужил мою самую искреннюю признательность.

– Боже, только не это! – На лице Такаши отразился чистейший ужас. – Просто дружеская услуга.

– Нам нужно брать ноги в руки, так что если ты замолчишь и послушаешься приказа, у нас, может, и будет ничтожный шанс выжить, – предупредил Питер.

Любой натасканный оперативник умело скрывает эмоции, а Такаши был одним из лучших, но Питер все же заметил отблеск веселья в темных глазах коллеги.

– Кто бы подумал? – пробормотал тот под нос.

– Кто бы подумал что? – гневно спросил Питер.

Но О'Брайен уже исчез так же, как и пришел, оставив агента Йенсена наедине с весьма сердитой мисс Женевьевой Спенсер.

И ситуация тому весьма не пришлась по вкусу.

– Или ты молча идешь со мной, или мне придется оставить тебя здесь, где тебя найдут головорезы Гарри.

– Не уверена, кого бы предпочла.

– Леди, если вы до сих пор не поняли, то не так уж умны, как я думал, – заметил он. – Я ухожу. Идешь ты или нет, дело твое.

Конечно, она повиновалась. Питер ни на мгновение не сомневался, но ее проклятая гордость требовала, чтобы сопротивление было оказано по крайней мере на словах. Спускаться по вырубленной в скале лестнице и ему было довольно трудно, а после долгих дней вынужденного бездействия у Женевьевы времени было – мизер, чтобы привести тело в порядок и суметь обратно вскарабкаться по такой лестнице. Но Питер не мог подлаживаться под ее темп. Чтобы вытащить их отсюда живыми, единственный выход – двигаться быстрее, и по какой–то идиотской причине Йенсен решил ее спасти. Должно быть, выжил из ума.

По меньшей мере, она старалась изо всех сил и продолжала тащиться за ним – энергии на болтовню у нее, видать, не осталось. Но свой боевой дух не потеряла, даже если молчала от усталости. Питер признавал в душе, что ее гнев и отказ вести себя бессловесной коровой, которую ведут на привязи, – одни из самых привлекательных для него черт.

Точнее, одни из наименее раздражавших его черт. Будь она покорной слюнтяйкой, он, наверно, предоставил бы ее самой себе. В конце концов, она сама влипла в неприятности, не последовав плану спасения, который он почти преподнес ей на серебряном блюдечке.

Дружеская услуга, как же. Такаши мог бы сам совершить то, что требовалось, однако никто не заслужил такой участи: взвалить на себя ответственность за судьбу мисс Спенсер, кроме идиота, который с самого начала провалил задание.

Да, он с лихвой заслужил ее, думал Питер, незаметно замедляя шаг, когда ощутил, что подорванные силы  Женевьевы иссякают. Просто типичный случай расплаты за свой провал. Двадцать лет он знал, что нельзя позволять себе даже на минуту отвлечься, пока не будет завершена миссия.