Холодный как лед

Недостаточно, чтобы повредить яхту Ван Дорна, которая, вероятно, вернется туда, где они высаживались, близко к основному зданию. Если они успеют вовремя убраться подальше, то останутся целы.

Тайный бункер не слишком далеко от пляжа, на случай, если что пойдет не так. По тому, чем повернулась к ней удача, на этой стадии Женевьева ждала, что дела точно пойдут шиворот–навыворот.

Она зацепилась босой ногой за корень и, под проклятия Рено, растянулась на тропе, придавленная тяжелым телом Ван Дорна.

На мгновение из нее вышибло дух – Гарри был тяжелее, чем с виду: будто сверху лежал конь.

Секундой позже тело сдвинулось, и его сменило дуло пистолета у виска Женевьевы.

– Еще раз так сделаете, – прорычал Рено, – и я вас брошу.

Она было собиралась оправдаться, что совершенно не виновата, но промолчала. Огрызаться можно было только с Питером. Если она что–нибудь скажет, хоть слово, Рено, вполне вероятно, спустит курок.

Забрызгав адвокатскими мозгами всего Гарри. Его химчистке и так придется несладко, избавляя спортивный костюм от Версаче от грязи и травяных пятен. А от адвокатских мозгов почти невозможно отмыться.

Женевьева с трудом поднялась на ноги, не обращая внимания на ободранные колени, и помогла Рено снова поставить Гарри. Тот уже более или менее проснулся – глянул сверху на Женевьеву совершенно остекленевшим взглядом и пробормотал что–то неразборчивое.

– Давай помогай, Гарри, – просипела она. – Мы стараемся спасти тебе жизнь.

С виду он двигался не особенно сознательно, но умудрился–таки вложить минимальные усилия в то, чтобы привести в движение свое огромное накачанное наркотиками тело и устремиться по узкой дорожке: так они и продвигались вперед, подобно жуткой похоронной процессии со все еще живым ходячим трупом.

Это всегда труднейшая часть даже в самой простейшей и незамысловатой операции, думал Питер, взирая на остров с палубы переоборудованной яхты «СГ Семь Грехов», управляемой Манньоном и экипажем бравых молодчиков Комитета. Сейчас носившей название «СГ Невезенье»: у кого–то сработало чувство юмора. Неудачное имя для корабля – Гарри очень скоро будет переворачиваться в могиле.

Питер проверил, работает ли оборудование Ханса, – этот человек, как всегда, провел блестящую работу. Сейчас осталось самое простое: Хансу и Рено оттащить бесчувственного Ван Дорна в дом и вернуться на яхту до того, как сработают запалы.

Йенсен не собирался думать о Женевьеве – просто был не в состоянии. Он дал ей все, что мог, чтобы вытянуть из неприятностей, и ему придется смириться, и пусть все идет своим чередом. Или она справится, или нет. Остальное зависит от нее.

Впрочем, она умница и легко не сдается. Чутье подсказывало ему, что она справится и доберется до безопасного бункера, а там уж будет довольно просто послать кого–нибудь спасти ее, не оставив следов. Питера ей ни за что не найти – никто не знал о Комитете и их работе. Никто даже не знал, где находится их штаб–квартира.

Возможно, Йенсен так никогда и не узнает, выжила ли Женевьева или нет. Он сможет с этим жить, ведь жил же и с гораздо худшим. В конце концов, кто она такая? Всего лишь случайная женщина, попавшаяся ему на пути и с таким же успехом ушедшая. Бесспорно, забыть ее не составит труда.

Она совсем ничего, ничего для него не значит… И потом все эти его обоснования исчезли, как взметнувшийся в пламени остров.

Взрыв грянул с силой атомной бомбы. Под ними сотряслась земля, Женевьеву подбросило в воздухе, и она выпустила руку Гарри.

Ей вышибло дух и вырубило сознание. Секундой ли, часом ли позже она открыла глаза и увидела, что лежит распростертой в луже крови, а поблизости никого – ни Ван Дорна, ни Рено.

В воздухе висел тяжелый запах гари химикатов и пожара, закрывая густую тропическую растительность. Дым огромным столбом поднимался в небо. Женевьева села и посмотрела на белую футболку. Та потемнела от крови. Ее собственной.

Должно быть, у нее шок, отстраненно подумала Женевьева, считая конечности, пальцы на руках и на ногах. Кажется, все цело. Она коснулась головы, и ладонь покраснела от крови. Либо это мозговая травма, и смерть придет с минуты на минуту, либо просто удар головой. Раны на голове всегда безумно кровоточат, напомнила себе Женевьева, пытаясь с трудом встать на ноги. С таким же успехом можно надеяться на лучшее и продолжать путь. Нечего здесь просто валяться и истекать кровью.

Кроме того, шум пожара стал слышнее, а дым становился гуще. Вряд ли субтропический лес чересчур быстро сгорит, но не стоит испытывать судьбу.

Женевьева потеряла чувство ориентации и на мгновение испугалась, что идет обратно к пожару, но отыскала путь Рено сквозь густые заросли, который довольно легко различался – с таким–то грузом, как Гарри, и пошла по их следам, со спокойной решимостью отирая кровь с глаз.

И чуть не опоздала. Когда вышла на открытое пространство, то там уже был гидросамолет с оранжево–черным знаком «Ван Дорн энтерпрайзис». Шум двигателей заглушал другие звуки, Гарри уже лежал на каталке, окруженный армией слуг.