И он как в воду глядел. Теперь они обе стояли, прижав уши, и рычали. Одна тявкнула. Правда, это больше походило на писк.
Я засмеялась.
– Что они задумали? Тяпнуть меня за лодыжки?
Рот притянул меня к себе, чему я не сопротивлялась. Мне нравилось тепло его тела, нравилось, как гармонично мы смотрелись, хоть он и возвышался надо мной. Как я раньше этого не замечала? Да нет же, замечала. Просто забыла или старалась забыть, только вот не могла понять почему. А сейчас мне хотелось в этом признаться, прокричать с высоты этого здания и совершить много чего еще.
Забыв про «Чайные чашки»[35], я повернулась и положила руки ему на грудь.
Его собакам это не понравилось.
Одна из них издала писк, постепенно переросший в грозное рычанье. Я крутанулась, шарахаясь в сторону. Пока собаки лаяли, рычали и ревели, их тела увеличивались в размерах. Выросли огромные лапы. Когти застучали по полу, когда псины рванули вперед, заходясь в злобном лае. Их бока налились крепкими мышцами, хвосты распушились. Морды вытянулись, раскрылись широкие пасти, уши плотно прижались к спутанной рыжей шерсти. Обнажились острые, как бритва, пугающие клыки. Глаза, еще недавно теплого коричневого цвета, налились кровью, и запах серы наполнил коридор.
Они стали размером с медведей, и самым краешком сознания я поняла, что это адские гончие[36].
– Ни хрена себе! – прошептала я, зная, что должна бояться, но все еще пребывая в трансе.
–
Они дружно попятились и сели возле двери. Хотя все еще с прижатыми ушами, они больше не выглядели так, будто хотели меня съесть. Я увидела в этом добрый знак.
Рот взглянул на меня через плечо.
– Ты права. Размер имеет значение. Они ничего тебе не сделают. Пошли. – Он протянул мне руку.
Я взяла его руку, поглядывая на зверей. Один обнюхал мою ногу, пока Рот открывал дверь, а другой перевернулся на спину, высовывая язык. Рот нагнулся, похлопывая выставленное напоказ брюхо.
– Хороший мальчик, – проворковал он. – Кто у нас хороший мальчик?
– Как их зовут? – спросила я, прислонившись к двери. Голова наливалась тяжестью.
Он посмотрел вверх, усмехаясь.
– Этот – Колокольчик, а тот, – он жестом указал на того, кто нюхал мои ноги, – Цветочек[38].
Я скорчила рожу.
– Откуда такая любовь к «Бэмби»?[39]
Он плавно разогнулся.
– Это американская классика.
Улыбаясь, я закрыла глаза.
– Ты смешной.
– Открой глаза, малышка.
Я снова почувствовала свою ладонь в его руке и нехотя открыла глаза.
– Зачем?
– Ты должна видеть, куда идешь. – Он потянул меня в темноту. В следующее мгновение мягкий свет залил комнату, и он отпустил мою руку. Опущенные тяжелые жалюзи закрывали солнце.
Я скинула туфли и, балансируя на одной ноге, сняла носки. Мои пальцы утонули в плюшевом ковре.
– Кажется, я голодная.
– Еду принесут сюда.
Я встала лицом к нему, и у меня перехватило дыхание, когда он снял с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону. Гладкая кожа обтягивала налитые мышцы. Джинсы сидели так низко на бедрах…
– Я заказал всего понемногу. Гамбургеры. Жареную картошку. Нежное куриное филе. – Он замолчал, не сводя с меня глаз. Самодовольная улыбка появилась на его лице, когда он снял ботинки. – Видишь здесь что-нибудь, что тебе нравится?
Я не могла так с ходу ответить, но многое радовало глаз.
Он прошелся по комнате, останавливаясь в нескольких шагах от меня.
– Извини. Не выношу запах дыма. Тебя он не смущает?
Я знала, почему он спрашивает, но покачала головой и, собравшись с духом, выпалила:
– Нет.
– Тогда ты не будешь против того, чтобы снять это? – Рот обвил пальцами завязки на капюшоне моей толстовки. – Она провоняла Сукками и Инками.
Прежде чем я успела протестующее замотать головой, он потянул «молнию» вниз. Я затаила дыхание, когда он коснулся меня костяшками пальцев. Россыпь мурашек прокатилась по моему телу, и на мгновение рассеялась дымка в сознании. Наконец он скинул «зловонную» материю с моих плеч, и она полетела на пол.
– Симпатичная штучка… Как это называется? – пробормотал он, блуждая взглядом явно не по моему лицу.
– Т… толстовка. – Я сделала глубокий вдох, но воздуха все равно не хватало. – Рот?
Он поднял глаза.
– Лейла?
Я заговорила, но что-то мягкое и пушистое задело мою ступню, и мой взгляд скользнул вниз. Крошечный белый котенок смотрел на меня красивыми голубыми глазками. Нагнувшись, я потянулась к меховому комочку, сгорая от желания взять его на руки, обнять и приласкать, но потом вспомнила.
Хмуро глядя на маленького дьяволенка, я отдернула руку.
– Нет. Я тебя помню. Ты плохой котенок.
Шерсть вздыбилась на спинке прелестника, он зашипел и шмыгнул обратно под кровать.
– Я вижу, ты учишься на своих ошибках, но, кажется, ты огорчила Нитро.
– У этих котят бешенство. – Я выпрямилась и едва не задохнулась, когда волна головокружения захлестнула меня.
Рот положил руку на мое предплечье, и я смутно почувствовала его беспокойство.
– Ты в порядке?