Холмы Смерти

Тихий покачал головой и выругался:

— Чтоб его разорвало, я уже боюсь высказать вслух свои мысли! Мне кажется, он слышит даже сквозь эту толстую деревянную дверь!

Они задумчиво смотрели в огонь, и Кейн размышлял над тем, что предпринять, когда Курт сообщил, что барон ждет их.

В зале на длинном массивном столе и тяжелых резных стульях дрожали отблески огня. Кейн сосчитал приготовленные стулья: их хватало только для самого барона, для Кейна с Тихим и для двенадцати воинов. Значит, больше к обеду никого не ждут.

Хозяин жестом пригласил гостей усаживаться по обе стороны от себя. Глаза его нервно блестели. По приказу барона и по знаку Курта в зал вошли несколько воинов, держа перед собой блюдо с целиком зажаренным вепрем. Кейну вновь стало не по себе от бесшумности и отрешенности воинов; казалось, их присутствие не более ощутимо, чем присутствие бесплотных привидений.

Барон попробовал мясо и выразил одобрение.

— Неплохо приготовлено, Курт. Гостям барон пояснил:

— У нас здесь нет слуг. Они слишком шумны и любопытны.

Курт наполнил тарелку лучшими кусками мяса и понес наверх.

— Друзья мои, вы сгораете от любопытства разрешить эту тайну обитателей замка, — сказал барон, улыбаясь. — Быть посему. Курт отнес тарелку баронессе, которая не выходит из своей комнаты.

— Она нездорова? — спросил Кейн.

— Ни в коем случае. Баронесса чувствует себя превосходно. Но никто не может видеть ее.

Лысая голова повернулась к Кейну, затем к Тихому.

— Те, кто осмеливается приблизиться к замку, поступают так, стремясь увидеть ее красоту, — пробормотал барон. — Однако я верю, что вы пришли сюда не за этим. Ведь тот, кто посмеет взглянуть на нее, умрет. Вы видели юношу на виселице, который получил урок.

Кейн молча размышлял над услышанным. Тихий спросил:

— Но почему вы скрываете такое совершенство, барон, от всех глаз, кроме своих собственных?

— Мои собственные глаза, мой друг, — горько улыбнулся барон, прикоснувшись к глазам, — вообще ничего не видят.

Весь обед Кейн с трудом выносил на себе взгляд пустых странных глаз, казалось, лишенных жизни так же, как и весь замок. Барон развлекал гостей беседой, а после обеда поведал о своих охотничьих подвигах, хотя и с горькой усмешкой. Но Кейн все время ощущал, что барон чутко прислушивается к чему-то происходящему в замке.

Наконец барон велел Курту проводить гостей в их комнаты. А сам встал у очага, протянув руки к огню, словно ожидая, что яркое пламя каким-то волшебным образом вернет ему зрение.

Курт остановился в коридоре у дверей комнат гостей.

— Не судите строго моего хозяина, — прошептал он едва слышно.

Казалось, он хочет что-то объяснить. Кейн пригласил его в комнату и осторожно закрыл дверь. Они бросили несколько поленьев в очаг, пытаясь разогнать сырость и холод.

— Расскажи нам, что за бес овладел бароном? — тихо попросил Кейн.

— Он не всегда был таким, как сейчас. Когда-то барон считался великим охотником. Однажды, когда он гнал вепря, любимый конь сбросил его на землю. Падение лишило барона зрения. И это переродило его. Вы видели, что он сделал с лошадью.

Кейн вспомнил ослепленного коня, и лицо его запылало от гнева.

— Но барон никогда не обращался плохо с нами, — поспешно добавил Курт. — До несчастья, происшедшего с ним, это был самый благородный из господ Черного леса. Когда другие землевладельцы преследовали крестьян за их веру, мой хозяин предложил людям убежище в своих землях, вне зависимости от убеждений, и защищал их. Мы, кто терпим к нему, и есть те крестьяне или их сыновья. Остальные или восхищаются бароном, или боятся его. Они ничего не знают о его слепоте.

— А кто та женщина, которую он прячет? — спросил Тихий. — Она тоже здесь по своему выбору, как и вы?

На мгновение блеск честных глаз Курта потух.

— Ей не причиняют никакого вреда, — кратко произнес он и исчез.

— Именем дьявола, Кейн, — зашептал Тихий, — в замке есть пленница, которую надо освободить, и я не усну, пока не сделаю этого. Ты рискнешь мне помочь?

— Да, — ответил Кейн. — Но мы должны быть незаметнее, чем тени.

— Я ходил следом за дикарями через джунгли, ничем не обнаружив себя, — произнес Джон с тихим смешком.

Они приоткрыли дверь и проскользнули вниз по лестнице. Заглянув в зал, они увидели барона, сидящего в одиночестве перед очагом. Кажется, он спал.

Тихий снял со стены факел и исследовал темную лестницу, пока Кейн осматривал коридор, где находились их комнаты. Босые ноги пуританина уже привыкли к холоду каменных плит пола. Отовсюду веяло сыростью. Двери остальных комнат оказались насквозь прогнившими. Внутри комнат висели черные от грязи картины в рамах, мебель сгнила и покрылась грибками. Здесь царил дух смерти, и Кейн рад был, не обнаружив ничего, вернуться в свою комнату.

Тихий стоял у огня почти вплотную. Его бледное лицо было искажено, глаза тревожно блестели.

— Клянусь богом, я слышал ее, — прошептал он. — Она там, в комнате в конце темного коридора, к которому ведет вторая лестница. Она что-то напевала. Никогда не слышал ничего прекраснее и печальнее.