Хоккей на высшем уровне

Советские хоккеисты обладают невероятным умением контролировать шайбу даже на чужой половине поля. Бросать по воротам они тоже умеют, правда не так блестяще. Кроме броска Харламова с 25 футов во втором периоде, все шайбы были заброшены с довольно близкого расстояния. Ужасно то, что они создавали поразительное множество голевых ситуаций, и все же отказывались от броска и делали еще одну передачу. Возьму на себя смелость сказать, что, бросай они по воротам из таких ситуаций хоть вполовину чаще, счет в их пользу мог бы удвоиться. То и дело в пятнадцати футах от меня возникала фигура русского хоккеиста, владеющего шайбой. У вратаря почти нет шансов поймать шайбу, брошенную с такого расстояния, однако русские упорно продолжали играть вокруг ворот в пас.

Накануне матчей хоккейные специалисты в один голос твердили, что превосходство канадских вратарей над русскими явится решающим фактором встреч. Они, мол, лучше русских вратарей умеют отражать дальние щелчки профессионалов; русские вратари-де, растеряются не только от силы этих бросков, но даже от одного их звука. На деле же ничего подобного не произошло. Нам ни разу не удавалось произвести сильный бросок по воротам Третьяка с расстояния более двадцати пяти футов, потому что русские нападающие и защитники просто не давали нам это делать. Третьяк, возможно, не очень силен в умении останавливать такие дальние броски, но нам так и не удалось его испытать. Единственное, что мы могли сделать, – это бросать после отскока, но при этом надо учитывать необычайную подвижность Третьяка.

Быть может, броски издалека – слабая сторона игры русских, но вчера они ухитрялись так хорошо контролировать шайбу в нашей зоне, что, выводя своих игроков на удобную для броска позицию вблизи от ворот, они не оставляли вратарю почти никаких шансов поймать шайбу. Бросок с пятнадцати футов не обязательно должен быть очень сильным. Я, конечно, сыграл неважно, но из всех пропущенных шайб я мог бы взять, пожалуй, только две, а это не так уж много.

Больше всего в советской команде нас поразило их умение владеть шайбой. Я и представить себе не мог, что против сборной профессионалов они смогут выступить так же успешно, как выступили против сборной любительской команды три года назад. Мы часто бросались под броски, но русские хладнокровно объезжали наших распластавшихся на льду хоккеистов. Эту тактику применять против них бессмысленно: они не так уж часто бросают по воротам, а когда это делают, их броски не настолько сильны, чтобы стоило подвергать свою команду опасности остаться в численном меньшинстве – так как блокирующий игрок на время выбывает из игры. Вот уж действительно: век живи, век учись.

Завтра вечером – второй матч, и нам придется многое пересмотреть. Играть надо будет более сосредоточенно и спокойно, обратив особое внимание на защиту. Думаю, стоит упомянуть, что лучшая тройка нападающих НХЛ – Рателль, Джилберт и Хэдфилд из «Рэйнджерс» – отличается умением вести комбинационную игру с большим количеством передач, в чем как раз сильны русские. Как правило, наши профессиональные команды плохо справляются с такой тактикой игры нападающих, и сборная Канады в этом отношении не явилась исключением. У русских целых три тройки могут еделать то, что, пожалуй, по плечу лишь этому одному из сорока пяти звеньев Национальной хоккейной лиги.

Интересно, что ньюйоркцы тоже не смогли хорошо сыграть против русских. Их очень плотно опекали, что с ними не часто случается в играх с НХЛ. Объяснить это, видимо, можно тем, что русские привыкли обороняться против троек, играющих именно в такой манере, а поэтому весьма успешно с ними справлялись. Обычно Хэдфилд жестко и сильно играет в углах площадки, но советским хоккеистам и он оказался по плечу. Единственная тройка НХЛ, успешно сыгравшая в прошлом сезоне против «рейнджеров», состояла из бостонцев Эспозито, Кэшмена и Ходжа. Ходж, который крупнее Хэдфилда, нейтрализовывал его в углах, Кэшмен вступал в силовую борьбу с Джилбертом, а Эспозито брал на себя Рателля.

Кроме того, я не мог надивиться подвижности защитников советской команды, которых я всегда считал увальнями. Может быть, мы еще не проверили их по-настоящему?

На душе скверно. Когда в конце игры я поймал легкую шайбу, болельщики не без ехидства зааплодировали мне. Свою досаду они обрушили на меня, потому что я был последней линией обороны. Именно я пропустил эти семь шайб. Может, я и заслужил критику, не знаю. Но когда переживаешь сам, ее очень трудно воспринимать правильно.