Хоккей

В перерыве только и было разговоров, что об этом случае. Одни корили судью за попустительство, другие его оправдывали: редчайшее положение, сразу и не сориентируешься. И потом, наверное, это абсолютная случайность, стечение обстоятельств. Что-то разладилось, игроку окажут помощь, и все будет в порядке. Впрочем, большинство сходилось на том, что тренер "Ракетчиков" Лодынь, если только захочет, сможет опротестовать игру.

За этими спорами и толками я и не заметил, как начался второй период, и к началу опоздал. А когда уселся на свое место, то увидел, как "семерка" медленно подкатывается к скамейке штрафников.

Я поначалу решил, что это запоздалое наказание за тот замах клюшкой, и удивился, как можно судить за старые грехи. Но диктор ласковым голосом все объяснил: "За умышленный удар соперника на две минуты удален игрок команды "Гауя"...

Час от часу не легче! Умышленный удар - да ведь это вообще невероятно... Ладно, замахнуться - еще куда ни шло, но чтобы стукнуть игрока! Чепуха.

Ян сидел белый, как двуокись титана. Я перегнулся через ряд и дотронулся до его плеча. Он даже не обернулся.

"Гауя" выдержала эти две минуты. Но потом... Потом пошла чистейшая нелепица.

Едва "семерку" выпустили на свободу, как судья усадил на его место Янова защитника - за толчок руками. Затем за удар локтем получил штраф многообещающий новичок с восемнадцатым номером на спине, а спустя минуту на скамью вновь угодил рецидивист "семерка".

На Яна было жалко смотреть. Он ссутулился, наклонил голову и исподлобья смотрел на площадку. Даже приказаний не отдавал. Его прекрасная команда, пусть и потрепанная, но до сего дня стойкая и вполне надежная, превратилась в кучку неврастеников. Стоило кому-либо из противников только коснуться соперника, как кверху взлетали клюшки и сжатые кулаки. Судья поднимал два пальца, и мигом стихший нарушитель медленно ехал к открытой калиточке у дальней трибуны.

Публика понимает толк в честном хоккее, и немудрено, что свист стоял оглушительный. Все чувствовали: вот-вот должен быть гол. Тот самый гол, за который я так ратовал, а теперь мечтал, чтобы его не было! Мечтал отвратить неизбежное и взглядом завораживал шайбу, умолял ее не катиться в ворота...

Наверное, мое внимание было чрезмерно обострено, и только поэтому я смог заметить то, чего не увидели тогда ни зрители, ни судьи. Каким проницательным я себе казался! Но откуда мне было знать, что Ян тоже догадался, и наверное, еще раньше меня.

Я стал следить за силовыми приемами, за игрой у борта - благо сидел совсем рядом с площадкой. И перед очередным удалением все понял. До чего же это было просто! "Ракетчики" тонко, незаметно для судей провоцировали грубость. Вот так - они сами вызывали ответную реакцию. Локтями и клюшками они пережимали проводки и трубочки, соединяющие шлемы соперников с энергоблоками. Припечатывая гауясцев к бортам, они норовили задеть блоки памяти или хлопнуть по слуховому каналу. Конечно, правилами такое предусмотрено не было, но ведь и запрещения не было тоже! Никому и в голову не приходило, что кто-нибудь сможет пойти на это. Вот оно, секретное оружие Лодыня!

Сказать Яну сейчас же! Зачем, все равно до перерыва ничего уже не сделать. И я старался не смотреть на скамейку игроков, вдоль которой бегал вконец растерявшийся Имант Круминь, жалобно глядя на Яна - не поможет ли чем-нибудь? А Ян не обращал на него внимания, он, казалось, и на поле не смотрел...

Всего минута была до конца периода, когда "Гауя" осталась сразу без двух игроков. Никто не настраивал команду на такой безумный вариант, и тройка держалась перед воротами кучкой, не в силах уже защищаться. "Ракетчики" как по нотам разыграли лишних. Шайба проскочила возле шлема согнувшегося вратаря и всколыхнула сетку ворот.

Да, я ошибся в своем отчете, неделю назад опубликованном в газете, хоккею уже не грозила ничейная смерть.

Должен сделать важное признание: я ни черта не смыслю в хоккее. Только поймите меня правильно - саму игру я знаю превосходно и, как шахматный гроссмейстер, вижу на несколько ходов вперед все мало-мальски разумные варианты. А вот как эти, с позволения сказать, хоккеисты, эти искусно сделанные манекены с волевыми подбородками и русыми прядями синтетических волос, - как эти электронные куклы ищут путь к чужим воротам, как хитрят и выманивают противника, выделывают сложнейшие финты и, не глядя, играют в пас, всего этого я не понимаю и уже никогда не пойму.

Конечно, много раз я бывал на профилактических осмотрах, видел все эти трубки и проводки, катушки и магниты, слушал объяснения инженеров и следил за указкой, ползущей по схеме, но ничегошеньки так и не уразумел. В общем-то мое филологическое образование может служить мне некоторым оправданием. Если к этому добавить, что в школе на уроках технической кибернетики я обычно играл в морской бой, других объяснений, видимо, не потребуется.