Хохочущий Шилимбо

Несколько минут новорожденный хохотал на мягком ковре, лишь сумев кое-как встать на четвереньки. Но за это время что-то странное произошло в комнате. По неясным признакам в помещении, вдруг, ни с того, ни с сего появилось эхо. От этого стало ещё смешней. Но и эхо усилилось тоже. Тогда Пётр попробовал осмотреться и протёр глаза, залитые слезами. Его взгляд тут же выхватил из обстановки новую деталь: в противоположном кресле сидело странное существо и громко смеялось. Вернее издавало звуки, очень похожие на смех. Но его лицо с бородкой и короткими рожками среди кучерявых волос выглядело серьёзным. Отсмеявшись и над этим явлением помутнённого разума, Губанов, наконец, приложил определённые усилия и таки забросил своё тело в кресло. И даже смеяться перестал. Почти. Да и эхо стихло. Тоже почти. Но лишь только пальцы собрались раскрыть подхваченную книгу повторно, как взгляд на всякий случай опять проверил противоположное кресло. И, о, чудо! Уродец продолжал там сидеть, как ни в чём не бывало. Мало того, по всей видимости, он и уходить не собирался. А, присмотревшись к его ногам-копытцам, Петр осознал, что перед ним не кто иной, как обыкновенный, хоть и сказочный сатир.

– Сатир?! – выдохнул Пётр ошарашено.

– Сатир! – подтвердило создание скрипучим голосом. – А нашему герою много и не надо было: он только и успел выкрикнуть:

– Сатира мать!!!! – как невероятные судороги весёлости опять вытянули тело в дугу, затем свернули в баранку и безжалостно сбросили головой на пол. Благо, хоть ковёр был нормальной шерстистости. Лишь минут через пять Губанов смог попросить:

– Ты только на меня серой не дыши!!! – и вновь подавился приступом смеха. Через три минуты даже тренированное тело именинника не выдержало судорожных сжатий и, собравшись с силами, поползло к туалету. Оттуда Пётр уже вышел на своих двоих и счастливо всхлипывая, обратился к никуда не исчезающему существу:

– Слышь, козлик, которого бабушка сильно…. ха-ха-ха! Извини, остановиться не могу…. Тебя потрогать можно?!

– Нельзя! – рассердился неизвестный пришелец.

– А почему?

– А потому, что перед тобой царь всех сатиров! Хохочущий Шилимбо!

И столько торжественности было в интонации козлоногого, что Пётр, никогда в жизни ни кому не веривший на слово, поверил. Не до конца, конечно, но замереть от удивления всё-таки смог.

– А чем докажешь, что ты царь?

– А тем, что пришёл тебе дать много денег.

– Да ты не царь! Ты – юморист! – грохнул Пётр новым взрывом смеха. Вся дальнейшая беседа так и происходила под громкий хохот Губанова и под нервный смешок царя сатиров.

– Да нет! Шилимбо никогда не врёт! И что бы убедить тебя давай договоримся о сумме. Хочешь миллион?

– Даже в евро?

– Без проблем!

– А почему только миллион? Хочу десять!

– Принято! Ты заявил о желании иметь десять миллионов евро!

В тот же момент за спиной козлоногого появилось огромное табло, на котором загорелись огненные цифры: 10 000 000.

– Стоп, стоп! – стал более тщательно обдумывать происходящее Пётр. – А что, уже сумму изменить нельзя?

– Опять таки не могу говорить неправду, а жаль…. – Шилимбо тяжело вздохнул и стал с явной неохотой признаваться: – Можно, но только в сторону …повышения.

– Да?! – обрадовался именинник. – Тогда уж давай округлим до ста миллионов. Чего мелочится?

– Принято! – воскликнул козлоногий и засмеялся. Но как-то радостней смех у него стал получаться, чем раньше. – В тот же момент на табло добавился один нолик.

– Но сразу предупреждаю, убивать, воровать и подписывать что-либо кровью я ничего не буду! – при этих словах Губанов гордо задрал подбородок. – И с фальшивомонетчиками связываться не желаю.

– А и не надо! Есть, конечно, несколько условий, как же без них. Но они касаются чисто технических сторон получения богатства, и ты их решишь без проблем. И не смейся так счастливо: трудности у тебя всё-таки будут!

– Я вообще не пойму, за какие такие заслуги мне обещают несметные сокровища?

– Всё очень просто! – Шилимбо выставил руку вперёд и стал загибать свои пальцы с налакированными ногтями. – Во все времена я был самым великим и радостным смеяльщиком. И по праву стал царём среди сатиров. Но в последнее время ты так достал своим хохотом наш мир, что мне, Хохочущему Шилимбо, пришлось срочно принимать меры. И я решил избавить тебя от самой мысли смеяться. И тем более смеяться радостней, чем я.

– А палача, почему не послали?! – Пётр представил, как его пытают смехом, и в бессилии стал вытирать сочащиеся из глаз от смеха слёзы.

– Нет такого у нас влияния на вашу действительность, – признался царь сатиров. – Но я нашёл другой выход: очень большие деньги или их отсутствие – навсегда должно лишить тебя радости жизни.

– Скорей наоборот: я только и буду смеяться над тобой всю свою оставшуюся жизнь!

– В вашем мире такое невозможно: ещё ни один сильно разбогатевший человек не стал более весёлым. Со временем ты сам поймешь и подтвердишь эту аксиому. А если ты не сумеешь воспользоваться своим богатством то….

– То тогда опять останусь прежним и буду ещё больше радоваться жизни! – перебил его Пётр, от хохота елозя ногами по ковру.