Хочу жить и умереть

– Пойдём, я покажу тебе свои игрушки, – бесхитростно предложила она, и Богданов не смог устоять перед детской наивностью.

Пока он запоминал имена многочисленных кукол, Соболевский цепким взором изучал фотографии, развешанные в горнице в обрамлении замысловатого багета. Одна из них особенно привлекла его внимание, на ней была изображена некая женщина, Ирина Николаевна Ильина, и депутат Григорий Александрович Богданов, но только в молодости. Референт, безусловно, узнал своего дядюшку.

Наталья поставила на стол пироги.

– Прошу к столу, всё готово, – сказала она.

Соболевский оторвал взор от фотографии.

– Наталья… – начал он вкрадчивым взором. – Меня заинтересовало одно фото…

– И я даже знаю, какое именно… – спокойно ответила хозяйка.

– А вы не так просты, как кажитесь, госпожа воспитательница… – наконец, понял референт. – И всё же я прошу ответить на мой вопрос.

– Разумеется, отвечу… Но только в присутствии Григория Александровича.

Хозяйка пригласила депутата за стол, попотчевала чаем с пирогами. Съёмочная группа в свою очередь зафиксировала дружеское чаепитие.

Когда же она удалилась, а депутат насытился пирогами, Соболевский встал из-за стола, снял рамку с фото со стены.

– Вот посмотрите… – положил референт рамку перед Богдановым.

– Что это? – удивился тот и начал бегло рассматривать изображения. И вдруг он остановился на своём фото. – Откуда у вас моя фотография?

– Я нашла её здесь в доме, на чердаке, в старом чемодане…

– Припоминаю женщину… Кажется её звали Людмила… Нет-нет…

– Её звали Ирина. Она моя приёмная мама… – призналась Наталья.

Богданов вперился в фото… В глубинах его памяти начали оживать воспоминания… Наталья не сводила с него пристального взгляда. Соболевский сразу же понял: в старой фотографии сокрыта некая тайна…

Богданов изменился в лице, казалось, его пронзила нестерпимая боль.

– Я всё помню… Всё… Это было лет двадцать назад…

– Чуть меньше… – уточнила Наталья.

– Тебя зовут Наталья… – рассуждал Богданов, не отрывая взора от рамки. – Всё сходится… Ты – моя дочь?

Соболевский, не ожидая такого поворота событий, буквально подпрыгнул на стуле.

– Да, я – ваша дочь… – подтвердила девушка. – И поверьте, я не требую от вас никаких объяснений.

– А что тут объяснять? Я бросил беременную женщину, женился на другой… Ради денег, ради положения… Тебя отдали в детский дом…

– Я всё знаю, Григорий Александрович. Не стоит говорить об этом. Я рада, что судьба свела нас вместе и не намерена шантажировать вас.

– Дядя Гриша! Неужели эта девчонка – ваша дочь? – наконец вымолвил опешивший племянник.

– Да, Андрей… Наташа – моя внебрачная дочь… А что стало с Верой Телегиной? Я до сих пор помню, как её зовут…

– Она умерла… – ответила Наташа.

Соболевский быстро пришёл в себя, к нему вернулась деловая хватка.

– Наталья, я убедительно прошу вас, чтобы сегодняшнее открытие оставалось тайной. Иначе это может навредить Григорию Александровичу!

– Ещё раз повторяю: я не намерена использовать открывшееся родство в корыстных целях. Всё останется по-прежнему…

Богданов поднялся из-за стола.

– Сегодня выдался трудный насыщенный день, слишком уж много впечатлений. Благодарю за угощение, Наташа… И хочу сказать на прощанье: ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

А Пензу депутат прибыл поздно, далеко за полночь. За рулём джипа сидел Соболевский, Богданов же всю дорогу молчал, предаваясь тягостным воспоминаниям.

– Я знаю, что Виктория приставила тебя за мной шпионить… – наконец произнёс он, когда машина остановилась перед подъездом его дома.

– Помилуйте, Григорий Александрович… – растерялся референт.

– Я не сужу её за это… И тебя тоже… – спокойно продолжил Богданов. – Хотя должен признать, что ты – парень не промах. По крайней мере, я знаю: кто за мной шпионит…

Андрей молчал. И в данном случае молчание было единственно правильным поведением.

– Тебе кажется, Андрюшка, что ты контролируешь меня и мои дела… Это лишь видимость… – признался депутат.

– Тогда зачем вы меня держите подле себя? – искренне удивился Соболевский.

– Потому, что уверен: ты мне полезен. У тебя есть чутьё и везенье… И я не ошибся…

Соболевский усмехнулся.

– Клянусь вам, Григорий Александрович, я ни словом не обмолвлюсь о Натальи… А тем паче о ваших родственных с ней связях…

– Хорошо… – удовлетворённо произнёс Григорий. – Это я и хотел от тебя услышать. И вот, что я подумал…

Соболевский встрепенулся.

– Детский дом того гляди рухнет… Усадьбу-музей переоформлять из одного ведомства в другое – целая история. Это может занять несколько лет. Тем временем может случиться непоправимое…

Соболевский напрягся, понимая, куда клонит Богданов.

– Вы хотите разместить приют в своём поместье?!

– Да, по крайней мере, временно, пока не уладим все формальности с усадьбой.

– Гениальная идея! – поддержал референт. – Организуем поддержку в прессе и на ТВ! Ваши противники и недоброжелатели потерпят полное фиаско!

Глава 10