Хочу тебе верить

Слезы давно высохли, мне кажется, что я исчерпала их лимит. И даже не годовой, пожизненный. Истерики закончились на их место пришел трезвый и холодный ум и я снова и снова прокручиваю в голове все что произошло со мной за эти месяцы. Вспоминаю наши отношения. Его слова и все равно мне кажется что он не играл со мной.

Так продолжаться дальше не может. Хватит изводить себя, но и взять себя в руки не могу. Буквально каждая делать в комнате напоминает мне о Максе.

На протяжении этих двух недель я не была ни разу одна, рядом со мной кто-то дежурит. От крестной до Феди. Вот его я вообще не ожидала увидеть на пороге своего дома. Но тетя Саша решила перестраховаться. Чего они боятся? Что я выйду в окно или еще что-нибудь в этом духе? Но это не в моем характере. Ни один мудак не заслуживает того чтобы свести счеты с жизнью из-за него. Даже если его за это сожрет совесть. Наоборот, нужно стать счастливой.

Беда в том, что при полном осознании того что я должна делать, все равно бездействую. Я словно пустая оболочка от себя прежней. Во мне потушили огонь жизни. Больше нет радости жизни.

Тогда, три года назад, когда с мамой случилась беда, было больно и страшно, но хотелось доказать всем и самое главное себе, что все можно пережить и быть счастливой. Восстать из пепла как Феникс. Сейчас меня душит апатия. Сеансы с психологом я благополучно прогуливаю и удивительно, она мне это позволяет. Скорее всего решила дать мне немного времени на рефлексию.

За две недели я не вышла из дома ни разу, заточила себя в квартире и хожу из угла в угол. Что удивительно, мое постоянное пребывание дома наконец-то заметили родители. А может их смутили ежедневные гости, которые приходили с пакетами с едой и часами торчали у меня. Родители начали пробовать наладить общение, но я сразу же обрубила их порывы. Да, я этого ждала очень долго, но сейчас мне уже не нужно.

В доме ужасно душно, поэтому я открываю все окна и двери балкона. Хочу наполнить стены квартиры чистым и свежим воздухом. Выхожу на балкон, здесь лежат вещи, которые уже никогда не пригодятся, но выкинуть их жаль.

На крючке под потолком висит груша. Раньше папа часто ее молотил. Совсем забыла про нее. Ищу в коробках со старьем боксерские перчатки и нахожу их в третьей коробке. Осматриваю их. Они почти новые, недолго папа издевался над грушей.

Выпрямляюсь, натягиваю перчатки и наношу первый удар. Он выходит смазанным. Бью еще раз и тоже лишь слегка касаюсь груши. Я начинаю злиться и луплю теперь боксерский снаряд со всей дури. Иногда даже наношу удар ногами.

Вместо груши представляю лицо Максима. С удовольствием отходила бы его сейчас. А еще высказала бы ему все что думаю, но я этого не сделаю. Ему плевать, только посмеется над глупой Викой. Как он сказал? «Ну ты же блеклая, стремная, никакая.» тоже мне нашелся яркий и распрекрасный. Может он прав? И мы слишком разные, но я точно не буду проигравшей стороной.

С остервенением избиваю грушу. Она так сильно раскачивается на цепочке что временами кажется сейчас упадет. Но в итоге падаю я. Полностью обессилев прямо на пол и повернувшись на бок начинаю плакать. А я думала что слез больше нет.

Лежу, хватаю ртом теплый летний воздух и обещаю самой себе что эта истерика будет последней. Нельзя лить столько слез по недостойному тебя человеку.

Заставляю себя подняться с пола и направляюсь в ванну. Умываюсь холодной водой игнорируя душ. В ванной нахожусь долго. Изучаю свое лицо в зеркало. Кожа бледная как у зомби, темные круги под глазами, губы все потрескались, а глаза опухшие и красные. И так теперь я выгляжу всегда. Мрак. Выключаю воду и слышу какой-то шум доносящийся по ту сторону двери. Родители решили устроить скандал?

Быстро вытираю лицо и руки и выхожу в коридор. С кухни доносятся голоса, но это не мои родители. Иду скорее туда и застываю в дверях.

На кухне четверо: мои родители, крестная и еще один мужчина. Кто он пока не могу понять. Он стоит ко мне спиной. Он недоволен и очень зол. Строит родителей словно они дети малые.

— Что здесь творится? — Звучит громкий мужской голос.

— Мы просто обедаем, — говорит мама.

— Да я уж вижу как вы просто обедаете. И количество таких обедов уже успел оценить в мусорном ведре.

— Миша, мы взрослые люди. И я не позволю отчитывать нас как малых детей, — огрызается мама.

— Да какие вы взрослые? Вот это поведение взрослого? Сидеть на кухне и размазывать сопли?

— Ты не имеешь права так со мной говорить. Где ты был все эти годы? Сбежал от матери и забыл про всех.

— Я уехал со своей семьей. Ты была со своей. К чему эти претензии? Мои контакты у вас были. Но ты ведь сама первая ни разу не написала.

Я слушаю этот диалог и понимаю что мужчину знаю. Пусть и не так хорошо как, наверное, должна, но точно знаю. Это мой дядя, мамин старший брат. Но как он здесь оказался?

— Вы довели мою племянницу. Она несколько лет ходит к психологу. Юная девчонка, у которой вся жизнь впереди вся поломана.

— Но мы же не виноваты в том что произошло, — тихо говорит папа.