Хочу «Оскар»!

Ее второе свидание с Дугласом было совсем иным. Дуглас привез Таню в уютный итальянский ресторанчик, и они просидели там вдвоем, беседуя, несколько часов. Дуглас рассказывал ей о своем детстве в Миссури. Его отец был банкиром, а мать происходила из великосветского семейства. Родители умерли, когда Дуглас был совсем молодым, и оставили ему кое-какие деньги. Дуглас воспользовался наследством, он отправился в Калифорнию, намереваясь стать актером. Но очень быстро понял, что самое интересное и прибыльное дело – продюсирование съемок. Дуглас вложил свои небольшие капиталы и заработал еще немного денег. И с тех пор он так и продолжал вкладывать и продюсировать и в результате составил огромное состояние. История была увлекательная, и Дуглас неспешно изложил ее Тане.

Свой первый «Оскар» Дуглас завоевал в двадцать семь лет, а к тридцати уже стал легендой Голливуда – и оставался ей и по сию пору. О нем рассказывали множество историй, и все восхищались способностью Дугласа превращать в золото все, чего он ни коснется. Ему завидовали и его уважали. Он был человеком требовательным и прямым и терпеть не мог отказов. Дуглас откровенно признался Тане, что это его стиль поведения – жесткий и последовательный. Несогласие вызывает в нем к жизни не лучшие черты – он превращается в капризного ребенка. Дуглас позволял Тане увидеть только то, что он сам хотел показать, но Таня чувствовала, что стены все еще стоят, а возможно, будут стоять всегда. У нее не было ни причин, ни желания штурмовать или рушить эти стены. Перед Таней стояла интересная задача: разобраться, что же собой представляет Дуглас Уэйн. При взгляде со стороны он представал необычайно умным, несколько отстраненным, осторожным человеком с потрясающими способностями финансиста. Он хорошо разбирался в живописи, любил музыку и говорил, что верит в ценности семьи – но для других. Он признавался, что с детьми чувствует себя неуютно. У него было немало странностей и причуд. Но в то же самое время Таня чувствовала, что Дуглас уязвим, может быть, и добр и для человека своего положения потрясающе непритязателен. А ведь сначала он предстал перед Таней ироничным, холодным, уверенным в себе человеком. Но теперь, когда они стали проводить больше времени вместе, Дуглас сделался значительно мягче.

Таня временами находила его несколько старомодным, но ей это даже нравилось. Дугласу было пятьдесят пять лет, и он уже двадцать пять лет был холостяком. Таня иногда в разговорах упоминала своих детей, но сам Дуглас никогда о них не расспрашивал. Он часто повторял, что дети – не его радость.

После очередного приятного вечера Дуглас снова поцеловал Таню в щеку. Таня спокойно относилась к этим невинным проявлениям дружеского расположения. Дуглас строго выдерживал дистанцию, установив для себя четко определенные границы, и ожидал того же от других. Он сразу давал понять, что ему не нравятся люди, пресмыкающиеся перед ним. Он терпеть не мог услужливых официантов, заносчивых владельцев ресторанов и метрдотелей, Дуглас не терпел ни навязчивости, ни фамильярности. Таня довольно быстро поняла и не раз убеждалась в этом. Дуглас не спешил сближаться с людьми и не любил, когда на него давили или когда ему что-либо навязывали. Таня без возражений приняла его правила, она не имела намерения заманивать его в ловушки или давить на него. Ее вполне устраивало нынешнее положение вещей, и она ничего не ждала от Дугласа. Их нынешние взаимоотношения казались Тане оптимальными для них обоих – они с Дугласом были просто друзьями.

Дуглас пригласил ее еще на несколько интересных мероприятий. Одно из них проходило в Лос-Анджелесском художественном музее. Вторым была премьера пьесы модного драматурга Нью-Йорка. Пьеса вызвала множество споров, и на представление собралась очень разнообразная и интересная публика. После спектакля Дуглас с Таней ускользнули, чтобы поужинать в одиночестве. Дуглас отвез Таню на ужин в «Л'Оранжерье», а не в забитый знакомыми «Спаго», где ему то и дело приходилось бы с кем-то здороваться. Ему хотелось побыть с Таней и не обращать внимания на окружающих, которые глазели бы на них и гадали, кто эта женщина. Дуглас заказал для нее икру в тарталетках. Потом они съели лобстера, а на десерт – суфле. Ужин был превосходным, вечер – прекрасным, а Дуглас галантен. Вся та неловкость, которую поначалу Таня испытывала в его присутствии, его резкие замечания, его провокационные, подчас циничные замечания о ее жизни и браке – все это не имело ничего общего с тем человеком, с которым она общалась теперь. Дуглас теперь был понимающим, добрым, интересным и внимательным и делал все, чтобы Тане было хорошо и спокойно. Он старался отыскать для нее что-нибудь необычное, что могло бы заинтересовать их обоих. Он был вежливым, обаятельным, любезным, уравновешенным, и Таня почувствовала, что теперь он даже осторожно защищает ее на совещаниях и на съемочной площадке. Он делал все, чтобы ей стало легче.