Хочу «Оскар»!

Неделя ожидалась насыщенная: следовало учесть все поправки и попытаться как-то вписать их в сценарий. Таня с удовольствием предвкушала этот процесс; ей не терпелось услышать комментарии. Она проработала до двух ночи и завела будильник на семь утра. Ей нужно было явиться в студию к половине девятого.

Тане показалось, будто будильник зазвенел в то же мгновение, когда ее голова коснулась подушки. Таня подскочила, а потом со стоном откинулась на подушку. Через минуту она уже звонила Питеру. Питер уже встал и собирался готовить завтрак.

– Дорогой, мне без тебя так плохо, – протянула Таня. – А еще я чувствую себя последней гадиной из-за того, что тебе приходится раньше вставать и все делать самому.

– Ты же делала это двадцать лет, так что ничего страшного не будет, если я сменю тебя на несколько месяцев.

Судя по голосу, Питер зашивался с завтраком, но говорил приветливо.

– Кажется, я замужем за святым, – с благодарностью сказала Таня.

– Нет, ты замужем за типом, который не способен одновременно поставить на стол яичницу, сок и овсянку. Из меня паршивый повар, так что я, пожалуй, побегу. Желаю тебе, детка, приятно поиграть в песочнице, не вешай нос и так далее и тому подобное.

– Легко тебе говорить, а я просто трясусь от страха.

Таня нервничала из-за предстоящего большого обсуждения сценария. И, возможно, ее работу раскритикуют в пух и прах. Она понятия не имела, что они сделают или скажут. Она вообще не представляла, как это все происходит.

– Все будет хорошо! Не позволяй на себя наезжать. То, что я читал, было классно.

– Спасибо. Я тебе позвоню вечером. Желаю тебе успешно справиться с завтраком. И еще, Питер… – на глаза у Тани навернулись слезы. – Мне все-таки жаль, что я на это согласилась. Я чувствую себя отвратительной женой и матерью. Ты просто герой, что отпустил меня.

– Спасибо, конечно, но и ты – самая лучшая жена на свете, для меня ты – настоящая звезда. Ну, пока, веди себя хорошо, я тебя люблю, – сказал Питер и отключился.

Она заказала завтрак в номер – подобие того наскоро приготовленного завтрака, который сейчас поглощали Питер и девочки. Лимузин ждал Таню у выхода. Она вошла в студию ровно в половине девятого. Дуглас еще не приехал, а Макс Блам был уже на месте.

– Доброе утро, Таня. Как уик-энд? – дружески спросил Макс, занимая свое место в зале для совещаний. У него был с собой огромный портфель, казалось, он вот-вот развалится – столько в нем было всего напихано. Съемочная группа арендовала на время работы над фильмом помещение у одной из телекомпаний. Тане тоже отвели отдельный кабинет, но она сказала, что предпочитает работать в гостинице. В бунгало куда спокойнее писать – меньше будут отвлекать.

– Слишком быстро пролетел, – отозвалась Таня. – А у вас как?

– Ничего, неплохо. Я сходил на пару бейсбольных матчей, почитал «Уолл-стрит джорнэл», «Вэрайети» и «Нью-Йорк таймс» и несколько раз на интеллектуальные темы побеседовал с моим псом. Мы поздно легли, так что он слишком устал, чтобы выйти на работу сегодня. Такая вот собачья жизнь, – сказал Макс.

Секретарша предложила им кофе, но они дружно отказались. Макс прихватил в «Старбаксе» капучино, а Таня выпила чаю в гостинице. Пока они беседовали, появился Дуглас, выглядевший, по своему обыкновению, так, словно он только что сошел с обложки гламурного мужского журнала. От него приятно пахло, и в прошедшие дни он подправил стрижку. Дуглас всегда был безупречен, даже в такой ранний час. Макс же был как взъерошенный воробей. Джинсы потерты, разношенные ботинки, а редкие волосы были всклокочены так, словно никогда не знали расчески. Макс был неопрятен, встрепан и по-детски трогателен. На Тане сегодня были джинсы, свитер и кроссовки, она даже не стала краситься. В конце концов, она шла на работу.

Они сразу же принялись за дело. Дуглас хотел переделать несколько сцен, и к одной были претензии у Макса. Он сказал, что сцена идет в слишком быстром темпе и не демонстрирует тех глубоких чувств, которые тут должны проявить актеры. Макс хотел, чтобы Таня переписала эту сцену так, чтобы задеть зрителей за живое. «Чтобы у них сердце кровью обливалось», – как выразился он. Время шло. Таня с Дугласом заспорили по поводу одной из героинь.

– Она мне противна, – напрямик заявил он. – И всем остальным она тоже будет противна.

– И правильно, так и должно быть, – Таня с пылом выступила в защиту своей трактовки. – Она на редкость нудная женщина. Я совершенно не против того, что она вам противна. Она – нехороший человек, нытик и зануда, и она предала своего лучшего друга.

– Но раз уж у нее хватило духу подставить лучшего друга, в ней должна просматриваться индивидуальность. В конце концов, у нее есть характер, она готова рисковать. Дайте нам почувствовать это. А то вы написали о ней так, словно она покойница.