Хочу «Оскар»!

Хокинс плюхнулся на диван и включил телевизор. Он явно был чокнутый, но Тане это нравилось. Со своими васильковыми глазами, угольно-черными волосами и манерами парня с улицы, Говард выглядел как сумасброд-ирландец. Он переключал программы, отыскивая два своих любимых шоу. Он был изрядным нахалом, но забавным нахалом. Справившись с удивлением, Таня решила принять его правила – быть непосредственной. У Хокинса было непроницаемое лицо, но в глазах плясали веселые огоньки.

– Я буду приходить и смотреть мои передачи у вас, – сообщил он. – А то у меня в номере нет кабельного телевидения. Наверное, мне следует уволить моего агента. А кто ваш агент?

– Уолтер Дракер. Хокинс кивнул.

– Да, он неплох. Я видел одну из ваших мыльных опер. Весь этот сюжет, конечно, высосан из пальца, но я рыдал. Учтите, в этом фильме я плакать не собираюсь, – предупредил он Таню. Он выглядел на тридцать пять лет, но вел себя, словно четырнадцатилетний мальчишка.

– Не будете. Обещаю. Я как раз работала над этим, когда вы ворвались ко мне. Кстати, спасибо за чай.

Таня сделала еще глоток. Чай был хорош. У него был привкус ванили, а на пакетике было что-то написано по-французски.

– Вы ужинали?

Таня покачала головой.

– И я тоже нет. Я еще живу по парижскому времени. Для меня, пожалуй, сейчас самое время позавтракать. – Хокинс посмотрел на часы. – Правильно, в Париже половина десятого утра. Я умираю от голода. Не хотите позавтракать со мной? Мы можем заказать еду прямо сюда.

Хокинс изучил меню, позвонил и заказал оладьи. Тане же он предложил заказать французские тосты или омлет, чтобы они могли поделиться. И Таня, удивляясь себе, подчинилась. Так странно действовал на нее Хокинс. Он был совершенно чокнутый, и это затягивало. Но Таня знала, какой он потрясающий актер. Перспектива работать с ним интриговала ее.

Они принялись трудиться над оладьями, французскими тостами, несколькими разновидностями датского печенья, фруктовым салатом и апельсиновым соком и просидели за едой до двух ночи. У Тани еще никогда в жизни не бывало такого безумного ужина. Хокинс прочитал ей целую лекцию на тему сравнительного анализа продукции «Бургер Кинга» и «Макдоналдса».

– В Париже мне частенько приходилось есть в «Макдоналдсе», – пояснил он. – Французы называют его «Мак-До». Я жил в отеле «Ритц».

– Я сто лет не была в Париже.

– Непременно слетайте. Очень тонизирует. Вам пойдет на пользу.

Хокинс, закончив с едой, снова растянулся на диване.

– А у вас есть бойфренд? – вдруг спросил он, окинув Таню внимательным взглядом.

Таня не поняла, то ли это его способ вести беседу, то ли его действительно интересует она.

– Нет, – коротко ответила она.

– А почему?

– Я разведена, и у меня трое детей.

– И я разведен, а детей у меня пятеро, все от разных жен. Я не могу долго поддерживать отношения – становится скучно.

– Да, я наслышана.

– А, так вас предупредили! И что вам сказали? Наверное, что я во время съемок непременно с кем-нибудь обручаюсь. Иногда я делаю это просто для того, чтобы привлечь к себе внимание. Ну, вы в курсе, как это бывает.

Таня кивнула, пытаясь сообразить, насколько Хокинс искренен или это отрепетированная заготовка. Она ужасно хотела одного – лечь спать. Было уже два часа ночи, а Хокинс, живущий по парижскому времени, был бодр и полон сил. А Таня жила по времени Лос-Анджелеса и уже клевала носом. Хокинс наконец заметил это и спросил:

– Вы устали?

– Ну, в общем, да, – призналась Таня и напомнила ему: – У нас завтра с утра совещание.

– О'кей. – Хокинс встал. Он казался долговязым хулиганистым мальчишкой. Некоторое время он возился, разыскивая сброшенную туфлю. – Давайте немного поспим.

Хокинс шагнул за дверь, помахал Тане рукой и направился к своему бунгало. Таня закрыла дверь. Через минуту у нее зазвонил телефон. Это снова оказался Хокинс.

– Спасибо за завтрак, – вежливо сказал он. – Было очень вкусно, и мне понравилось общаться с вами.

– Спасибо, мне тоже.

– В таком случае в следующий раз позавтракаем у меня, – уверенно сказал Гордон.

Таня рассмеялась:

– У вас нет кабельного телевидения.

– Точно! Завтра же позвоню агенту и пожалуюсь. Сделайте доброе дело, разбудите меня утром, а? Во сколько вы встаете?

– В семь.

– Тогда позвоните мне, когда будете выходить.

– Спокойной ночи, Гордон, – холодно сказала Таня.

Хокинс прекрасно мог позвонить дежурному портье и попросить разбудить его. Ей следовало бы так ему и сказать, но Гордон был чертовски обаятелен, и перед его напором трудно было устоять. У Тани было такое ощущение, что она имеет дело с маленьким, упрямым ребенком.

– Спокойной ночи, Таня. Приятных сновидений. До завтра.

Таня повесила трубку. Она выключила свет, оделась в ночную рубашку, улеглась в постель и уснула. Уже засыпая, она думала о Гордоне Хокинсе. Да, работать над новым фильмом будет занятно. На этот раз Уолт оказался прав.

Глава 21