Хочу быть с тобой

Конечно, уже назавтра они перешли на «ты», вернее, первым перешел Серж. Аня-то уже как-то привыкла в институте, что преподаватели обращаются только на «вы», да и многие сокурсники, особенно с параллельных потоков, выкали друг другу, совершенно не замечая этого.

– Серж, а почему ты Серж?

– Тебе не нравится?

– Да ну, ты ж явно тутошний, не француз и не канадец…

– Ну, если тебе так спокойней, называй меня Серый – меня почти все приятели так зовут.

– Серый? Ты ж скорее Коричневый или там Каштановый… Ну пусть будет Серый.

– Каштановый – красиво, но как-то классической литературой пахнет… Для начальной школы, нет?

Аня недоуменно посмотрела на собеседника. Сегодня они, пройдясь по набережной, устроились в милой пивной всего на несколько столиков. Пахло рекой, над головой шуршали листьями каштаны.

– Почему для начальной школы? – спросила девушка. – А-а-а… Каштанка…

– Какая вы начитанная, сударыня, для студентки особенно. Прямо диву даешься.

– Я студентка-отличница… – хихикнула Аня.

– Здорово, я тоже был отличником. Правда, очень не вчера.

– А когда?

– Эх, Ань, я сейчас, наверное, покажусь тебе совсем старым. Мне тридцать четыре только недавно исполнилось.

– Точно, кажешься… Просто пень трухлявый!

Девушка почти нарочно провоцировала собеседника. Тот, когда его подначивали, как-то по-особому славно улыбался и поглаживал бородку.

– Может быть, сударыня, может быть…

– А скажи мне, сэр трухлявый пень, а где ты был студентом-отличником?

– Сначала на мехмате в универе. Знаешь здание па Подоле?

Аня кивнула – здание было известное. Когда-то в нем располагался генеральный штаб, потом просто военная академия, а потом военные отдали роскошные аудитории с отличным оборудованием университету. Поселившиеся в нем математики, физики и химики почувствовали себя вольготнее и образовали новый факультет, экологический. Здесь, как рассказывали Ане ее приятели, нужны были всякие знания. В том числе и физика с математикой.

– Сначала? А что, было и «потом»?

– Было. Я с третьего курса начал науку писать. Ну как «писать»… Сначала как крот слепой. Тыкался в давно известное, разработанное чуть ли не сто лет назад. Постепенно нашел задачи, которые уже придумали, но решения их еще не нашли. Потом научился эти решения находить. Преподы зауважали и написали рекомендацию в Принстон. Учился там заочно. Два года. И язык заодно подтянул… Американский, правда. Но все-таки…

– Ого, здорово же!

– Да, сам собой жутко гордился. Ну вот, а потом меня в этот же Принстон позвали учиться. Отец чуть живьем не съел. Кричал, что я предал страну и что теперь он мне не отец. Конечно, можно было остаться. Писать науку тут. Но я чувствовал, понимаешь, Ань, чувствовал, что нужно ехать, хотя бы на год. Посмотреть, как работает наука, которой сто лет не мешали всякие там бюрократы… Наука, которая развивается так, как надо ей, а не партийной верхушке.

Это Аня понимала просто отлично: ее академия дизайна и моды появилась только после развала Союза, когда вдруг оказалось, что дизайн – это целое направление развития культуры, причем непростое, и что мода – это не мини-юбки, коварно пришедшие с загнивающего Запада, а целое своеобразное и даже не очень узкое направление в дизайне. К счастью, в молодой вуз не успели пролезть «маститые» ученые. А может быть, им просто неоткуда было взяться. Поэтому преподавали здесь люди творческие и при этом умеющие не только теоретизировать, но и платье сшить, к примеру, или собрать из деревянных планочек-реечек лавочку для сада.

Серж, видя Анин интерес, продолжал:

– Приехал, смирился с тем, что отец на письма не отвечает…

– А мама?

– Ну, Ань, мама есть мама. Она писала, конечно, поддерживала, особенно в первое время, пока я не освоился.

– А потом?

– И потом, в общем, тоже. Только я, свинство, конечно, стал отвечать ей реже. Так… тоненький ручеек писем туда-сюда тек.

– И сколько ты пробыл в Штатах?

– Да больше шести лет. Три года учился, три года программером в долине работал.

– В долине?

– Угу. Силиконовая долина – слышала о такой?

– Слышала, да. Крутое место, двадцать второй век у них там.

– Не совсем, но, в общем, похоже. Поработал три года. Контракт закончился. И я домой вернулся.

Аня удивленно посмотрела на собеседника.

– А почему же там не остался?

– Много почему, Ань. Долго рассказывать, да и тонкостей многих ты не поймешь.

– Ну и ладно, не всем же в эйнштейны выбиваться.

Теперь настал черед удивляться Сержу.

– Вот уж не думал, что ты о нем знаешь…

– Серый, давай сейчас серьезно. Я училась в школе для себя и сейчас учусь для себя. Мне интересно все. Ну и что, что я буду дизайнером одежды? Разве это помешает мне книжки читать?

Серж примирительно прикрыл руки Ани ладонью.

– Ну прекрати, Ань. Я все понимаю. Ляпнул, не подумавши.

– Знаешь, Серый, я, в общем, вполне нормальная. Только ненавижу, когда парни так пренебрежительно говорят: «Да она ж баба, голова пустая, что с ней разговаривать», – или вообще блондинкой называют.

– Но ведь ты же блондинка, Ань? А говорят такое люди недалекие, неумные. С ними и впрямь не о чем говорить. Я тут анекдот старый вспомнил, как раз о блондинках…