Хочу быть с тобой

Все произошло именно так, как Ольга и ожидала: Сережка и в самом деле носился по квартире как ракета и тормошил всех вокруг, Танечка честно пыталась от него увернуться. Олег, поняв, что о покое на сегодняшний вечер можно забыть, взялся развлекать детей. Компания умаялась до такого состояния, что уже в десятом часу глава семьи и оба ребенка спали как убитые. Ольга, которую не отпускала тревога, решила, что посидит еще пару часов и подождет появления Вали или Мити.

Время ползло. Когда часы показали половину третьего ночи, Ольга забеспокоилась всерьез. Двести километров в одну сторону – это максимум три часа. И столько же обратно. Даже если Сорокины выехали около девяти и даже если обратно ехали осторожно, то уже должны были бы добраться. Ольга на цыпочках спускалась на их этаж и прислушивалась к звукам за дверью сорокинской квартиры – Мальцевы и Сорокины были соседями. Но не услышала ровным счетом ничего.

Она, стараясь не шуметь, вернулась домой. Дети спали. Олег, проснувшись, курил на кухне.

– Нет их еще, Олежка.

– Да понятно. Иначе Валентина бы прилетела обязательно. И правильно бы сделала. Ложись и ты, Оль. Что толку просто так от беспокойства с ума сходить? Приедут, куда ж денутся?

Ольга подумала, что Олег, конечно, сто раз прав, но только с одной стороны. А с другой – они на машине. Вокруг ночь, дороги не идеальные (ох, это еще очень слабо сказано). К тому же родня наверняка заставила Митьку пить. Хотя, может быть, они поэтому еще не вернулись – решили, что сначала надо бы протрезветь.

– Ты прав, Олежка. Давай и мы ляжем. Утро вечера мудренее.

Но утром друзья еще не вернулись. Ольга одела обоих детей и отвела их в ясли. С работы позвонила Олегу на службу, но тот ничего не знал – Дмитрий так и не появился. Хорошо хоть начальство не шумело, зная, куда и зачем поехал капитан Сорокин.

Ольга еле высидела день, хотя обычно вдруг с удивлением замечала, что до конца работы осталось минут десять – пятнадцать. Пришла в садик, увидела, что Сереженьку так никто и не забрал. Значит, Сорокины еще не вернулись.

Дети тихо играли у Танечки в комнате, когда наконец раздался звонок в дверь. Ольга, обрадовавшись, что это Валя приехала, почти бегом бросилась к двери. Но это был Олег, сегодня почему-то не открывший дверь ключом, как обычно.

– Беда, Оль, – начал он прямо с порога.

Ольга опустилась на низенькую Танюшкину табуреточку.

– Что с ними?

– Ты уже знаешь? – удивился Олег.

– Что знаю? Да не тяни ты, господи!

– Разбились они, Оль… Оба насмерть. Всего в двух километрах от города. Еле-еле выехать успели… Эти ублюдки, родственники, только сегодня позвонили, стали выяснять у начальства, почему капитана Сорокина не отпустили на столь тяжелое для семьи событие. Сегодня, черт побери!

Олег покачал головой. Ольга почти не узнавала мужа – всегда очень спокойный, слова лишнего из него не вытащишь, он просто кипел.

– Сутки, Оль, сутки!!! Может быть, если бы сразу кинулись, спасти бы удалось. Хотя там такое… Вряд ли… Ну, в общем, машина в лепешку. Оба в морге…

Ольга залилась слезами. Ей было безумно жалко Сережку – осиротевшего в два годика, жалко Валюшку, которая успела по секрету признаться, что скоро у Сережки будет братик или сестричка. Жалко Митьку, весельчака и балагура. И страшно оттого, как бывает скоротечна жизнь человека.

– Не плачь, солнышко. Завтра похороны. Я разговаривал с Митькиным братом двоюродным – эти твари не приедут. Никто! У них, видите ли, горе в семье, они не могут…

– Конечно, горе! Митька же погиб.

– Нет, моя дорогая. У них тетка померла в восемьдесят с хорошим хвостом. А то, что молодой мужик – их брат, черт побери, – с женой разбились на машине, это не горе. Эта скотина так мне и заявила: и не надейтесь, что мы будем тратиться на Митькины похороны. Сам всю жизнь отрезанным ломтем был, пусть и теперь не рассчитывает на нас…

– Что?! Вот так прямо и сказал?

– Вот так прямо.

– Бедный малыш… – У Ольги от спазма перехватило горло. – Как же он теперь? Что, в детдом?

– Не говори глупостей, Оля, какой детдом? У Митьки же и брат двоюродный, и две сестры… И у Валюшки родня была вроде. Найдем, оповестим. Решится как-то. Сейчас, конечно, он у нас побудет. Я уж и ключи у коменданта взял – одежку же парню надо взять. Лекарства, может, какие особые. Ты умойся, и пойдем вниз.

Прошли похороны. Сережка пару раз спрашивал у Ольги, где мама. Та, стараясь не реветь каждый раз в три ручья, честно отвечала, что мама очень занята и поэтому пока не может приехать. Но потом разговоры о маме и папе как-то сошли на нет – и в яслях, где все всё отлично понимали, и тем более дома. Олег пытался связаться с сестрой Дмитрия, потом с двоюродной сестрой Валентины. Те охали и ахали в телефон, но никто даже не подумал приехать за племянником.

Дело принимало серьезный оборот – уже начали шевелиться органы опеки. И тогда Олег, собрав семейный совет в лице собственной жены, заявил:

– Оль, я буду заниматься Сережкиным усыновлением. Родня эта проклятая пока почешется, парня и в самом деле могут в детдом упрятать. Это не по-человечески, я так не могу.