Хочешь выжить – стреляй первым

Бак еще только тянулся к кобуре, когда Том рванул револьвер из кобуры, но оба – увы! – безнадежно опоздали. На них смотрел ствол сорок четвертого калибра. Страх, который они тщательно скрывали, мне был виден в полыхнувших ненавистью глазах Тома и в пьяных и злых глазах Бака. Револьвер подпрыгнул, и Том умер, едва успев выхватить из кобуры свой кольт. Только я успел взвести курок, как на стволе револьвера Бака расцвел огненный цветок. Промах. Лошади под нами плясали, рвались бежать. Решив не рисковать, я выстрелил в более крупную мишень, в лошадь Бака, в тот самый миг, когда тот был уже готов снова спустить курок. Его конь, получив пулю, встал на дыбы, и пуля пьяного молокососа ушла куда-то в сторону, а сам он рухнул вместе с конем на землю. В последний момент тот попытался освободить ноги от стремян, но не удачно. Мало того, что конь придавил его ногу к земле, он еще, при ударе о землю, потерял револьвер. Несколько секунд Бак приходил в себя, а потом стал дергаться всем телом, стараясь освободиться, словно зверь, попавший в капкан. Соскочив с коня, я неторопливо достал из чехла винчестер, затем подошел к трупу стрелка. Тот лежал на спине, глядя на солнце открытыми, немигающими глазами. Пуля попала ему прямо в рот, выбив передние зубы.

Медлил я только по одной причине. Из-за Тима. Не будь мальчика, я бы уже скакал дальше, оставив за спиной два трупа, тем более что война скотоводов вот-вот начнется, и их просто спишут вместе с остальными потерями.

– Тим, возьми его лошадь. Хозяину она больше не понадобится. Потом отъедешь в сторону. Мне тут с человеком надо потолковать.

Дождавшись, пока Тим отъехал, только тогда подошел к Баку.

– Гнусный и вонючий хорек! Ты подло убил Тома! Знаешь, кем он был?! Стрелком из Моры! Он бы тебя!..

– Попридержи язык, парень, пока я тебе его не отстрелил, как злому мальчику Билли.

– Ты… убил Койота Билли? И Вильяма… Кто ты? Неужели… Так ты от Перта? Он тебя нанял! Ты стрелок! Как я сразу не догадался! Мальчишка сбил меня с толку! Ты убил… их всех?!

Этого парня настолько переполняли чувства, что он просто захлебывался в них, забыв об угрозе собственной жизни. Воспитанный на рассказах о подвигах известных стрелков, он, похоже, мечтал стать одним из них, а теперь сам стал участником подобной схватки. Все это явственно читалось на лице Бака.

– Он убил их, стоя к ним лицом к лицу! – неожиданно раздался голос Тима. – И два ваших стрелка были с оружием в руках!

Мне неожиданно стало приятно, что мальчик выступил на мою защиту, пусть даже таким образом.

– Тим, не болтай, а лучше смотри по сторонам!

Обойдя труп лошади, я подсунул приклад карабина под седло, затем напрягся, приподнимая тело животного. Бак с трудом вытянул ногу, потом помял ее немного, кривясь от боли, после чего встал. Бросил косой взгляд на револьвер, лежащий в трех метрах.

«Ишь, все неймется ему. Впрочем, может, именно такой боевой и сможет усвоить урок», – подумал я, а вслух сказал:

– Начнем обучение.

Бак, услышав мои слова, удивленно взглянул на меня, но его удивление мгновенно сменилось настороженностью, когда он увидел, что я прислонил винчестер к трупу лошади, а затем подошел к нему на расстояние удара.

– Драться умеешь?

– Не хуже других, – довольно заносчиво заявил «молодой и зеленый».

– Проверим… – И неожиданно, с оттяжкой, хлестнул его по щеке.

В следующую секунду ковбой в ярости бросился на меня, но я отбил его кулак и нанес удар правой в челюсть. Колени Бака подкосились, и он рухнул лицом вперед. Около минуты он приходил в себя, затем, тряся головой, поднялся на четвереньки.

– Отучись от привычки болтать лишнее языком, парень. Это до добра не доводит, а в особенности в ваших краях. Это первое. Теперь второе…

Тут он, окончательно придя в себя, рывком встал на ноги, его рука автоматически опустилась на рукоять револьвера, но кобура была пуста. Пока он тратил впустую драгоценные секунды, я нанес ему мощный удар в живот. Пока он сгибался, судорожно глотая, резко и хлестко с полуразворота ударил ребром ладони по горлу. Парень упал ничком, потом, хрипя, завалился на бок, его рвало.

Я взял свой винчестер. С минуту наблюдал за ним, потом громко сказал, чтобы сказанное мною дошло через боль, скрутившую его тело:

– Насчет второго! Не строй из себя крутого больше, чем ты есть на самом деле! Дольше проживешь!

Закончив воспитание ковбоя, подошел к лошади. Та нервничала, перебирая ногами и тревожно кося взглядом. Ласково похлопал ее по шее, успокаивая, а затем вскочил в седло. Подъехав к Тиму, спросил:

– Ты как?

– Нормально, Джек, – голос мальчишки был чуть хриплым от волнения. – А с ним… что будет?

– Фляга с водой у него есть? – я дождался кивка головы Тима. – Есть. До городка миль двенадцать – пятнадцать будет?

– Наверное, – неуверенно произнес мальчик. – Мы что, ему лошадь не оставим?

– Обойдется. Захочет – дойдет. Не захочет – подберут дружки на обратном пути. Поехали, Тим.

Парень здорово нервничал, но я должен был признать, что держался он неплохо для своего возраста. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, он прошел тяжелую школу жизни.