Хоббит, который слишком много знал

— Как это ни при чем? — горячился Мерлин. — Вот чего не стоит делать ни в коем случае — так это недооценивать моего зеленого коллегу, чтоб у него оба члена отсохли. Я совершенно не понимаю, чем он занимается в своем Мирроре столько времени. Гобелены ясно показывают, что он не наращивает сверх необходимого ни войско, ни магию, ни науку. Почему? У него же есть все условия, я постоянно завидую ему самой черной завистью. Жить одному в целом мире, не опасаясь каждую минуту, что кому-нибудь ударит моча в голову, вроде как случилось с Обериком, и придется думать не о наращивании могущества, а о спасении жизни.

— Боюсь, тебе уже поздно думать о спасении жизни, — Олорин мягко перебил собеседника, — я еще раз говорю, этот мир не для тебя. Окончание твоего существования здесь — вопрос времени. Ты упустил свой шанс.

— Я не упустил! — возмутился Мерлин. — Чтобы что-то упустить, надо что-то сперва иметь! Я проклинаю Творца за то, что он поместил мою башню в этой дурацкой пустыне среди этих дурацких людей — ну почему из всех возможных вариантов мне достался наихудший?

— Если бы ты развивал не армию, а экономику, и если бы ты не ввязался в бессмысленную войну с Шери, твой вариант не был бы наихудшим.

— И что теперь? Да, я был неправ, но теперь-то что делать?

— Уходить.

— Бежать?

— Можно и так сказать. Бежать — не всегда позорно. Позорно умереть, когда можешь избежать этого. Пойми, Мерлин, от твоей смерти никто не получит удовольствия, кроме, может быть, хозяина театра. Зачем продлевать агонию? Подумай о своих подданных! Чем быстрее сюда придут войска Оберика, тем меньше твоим людям придется страдать от твоей неспособности защитить их от магической агрессии.

При словах «войска Оберика» Мерлина ощутимо передернуло.

— Не упоминай при мне имя этого вероломного мерзавца! — завопил Мерлин. Он ударил стаканом по столу, и вино расплескалось, но великий Мерлин даже не заметил этого. — Как я вообще могу отдать этому эльфийскому выродку мои города, которые я развивал столько лет, мои дороги, моих подданных, в конце концов!

— Если ты промедлишь еще три-четыре месяца, — возразил Олорин, — отдавать будет нечего. Мерлин уткнулся взглядом в стол.

— Ну как ты не понимаешь, — проговорил он, и слова давались ему с трудом, — я просто не могу это сделать, я не могу бросить свой народ, как лосось не может не вернуться в родную реку. Лосось знает, что в верховьях он умрет, но это не мешает ему выполнять родовой долг.

— Мы уже говорили об этом, — в голосе Олорина звучало бесконечное терпение, — я объяснял тебе, что такое инстинкты.

— Ну да, ну да, это недостойно разумного и тем более хозяина. Творец плохой, он сотворил меня плохим, а надо быть хорошим. Ну как ты не понимаешь, Олорин, я не могу сделать себя другим! Я такой, какой я есть, и этот я никогда не выйдет из башни живым.

Уриэль отменил невидимость и тем самым прервал патетическую тираду.

— Хватит языком молоть, — сказал он, — пойдем отсюда, Олорин, ты зря тратишь время на этого пьяницу.

Мерлин растерянно моргал.

— А это еще кто такой? — спросил он, обращаясь то ли к Олорину, то ли непосредственно к Уриэлю.

— Твоя алкогольная галлюцинация, — съязвил Уриэль. — И твоя тоже, козел ты бородатый. Да что с тобой, — внезапно взорвался Уриэль, — Олорин?! Гэндальф, мать твою, темный палантир тебе в задницу, ты что, совсем расслабился в этом дурдоме? Канал ждет тебя, к-а-н-а-л, дурилка папирусная!

— Какой еще канал? — глупо пробормотал Олорин.

— Какой-какой… на Луне который! Встретились два идиота бородатых! Хватит тормозить, достал уже!

Олорин внезапно взлетел в воздух и сделал сальто вначале вперед, а потом назад. Это Уриэль подбросил его магическим образом, догадался я. Я отменил невидимость.

Олорин начал приходить в себя.

— Уриэль? Хэмфаст? — пробормотал он. — Моргот меня порви, это действительно вы! Я уже не верил, что мы встретимся… — Он осекся. — Но как? Хозяин театра для каждого персонажа создает особые декорации…

— Хватит пургу гнать, — прервал его Уриэль. — Пойдем из этого пыльного гадюшника, я тут знаю одно хорошее место, там и поговорим.

— А как же я? — подал голос Мерлин.

— А ты свое счастье прощелкал, — сказал Уриэль, и мы оставили Мерлина в одиночестве.

27

— Ну ты и философ, — сказал Олорин, и в его голосе явственно прозвучала зависть. — Надо было и мне выкроить время и побывать в Дейле. Страшно подумать, чем это все могло закончиться, если бы не ты.

— Чем-чем, — пробормотал Уриэль как бы раздраженно, но было видно, что он польщен. — Ты бы в конце концов уговорил этого алкоголика пробить канал в Средиземье, там скинул бы Мерлина в придорожную канаву или в королевский университет для опытов, а сам жил бы себе дальше.

— А вы?

— А что мы? Мы уже разобрались, как отсюда выбираться.

— Прошу прощения, что влезаю в ваш разговор, — подал голос Сссра, — но последнее представляется мне не вполне очевидным, поскольку вы до сих пор скрываете от меня координаты вашего Средиземья. Учитывая те новости, что принес почтенный Олорин, мне кажется, нам не следует задерживаться в Мирроре дольше необходимого.