Хоббит, который слишком много знал

У меня сложился определенный распорядок дня. Я просыпался, совершал утренний туалет, завтракал, с полчаса смотрел на карту, обдумывая, которая из моих армий наиболее близка к цели и какой битвой я буду сегодня руководить. Я связывался с командиром, выслушивал доклад и отдавал приказ. Через некоторое время командир докладывал мне результаты разведки, и мы обсуждали план боя. А потом начинался бой. Иногда, если противник был заметно слабее моей армии, я просто смотрел на сражение, как зритель в театре, чаще я помогал воинам заклинаниями. Битва заканчивалась, я выслушивал финальный доклад, запас маны пополнялся несколькими десятками духов, к этому времени Натка приносила обед. Я обедал, пил вино, читал дневники Оберика, а потом оказывалось, что я уже набрался сверх всякой меры. И я ложился спать, чтобы на следующий день все повторилось снова.

На тот день, о котором пойдет речь, был запланирован захват руин, расположенных на южной окраине Бирмингарда, милях в двухстах к югу от храма, охраняемого единорогами. Мое войско включало в себя четыреста двадцать людей-копейщиков, семьдесят халфлингов-слингеров с зачарованными мечами и шестьдесят халфлингов-шаманов. Руины охранялись целой толпой нежити, бой обещал быть жарким и интересным. Я заметил, что чем сильнее охрана магической аномалии, тем более привлекательная добыча ждет меня после битвы. Сегодняшняя добыча должна стать чем-то из ряда вон выходящим.

Узкая горная дорога сделала очередной поворот и ушла вниз, в глубокую и широкую долину, почему-то не заросшую зеленью, как можно было ожидать, а такую же каменистую, как и окружающие склоны. Вдали угадывались развалины, а перед ними разворачивался строй нежити.

Так вот они какие, гаулы… Грязно-серые неопрятные существа размером примерно с человека, пониже ростом, но заметно шире в плечах. Землисто-зеленоватая бугристая кожа как будто поражена какой-то болезнью, ни в лицах, ни в фигурах нежити не видно никаких признаков пола. Тонкие блестящие кольчуги, накинутые поверх грязных оборванных тряпок, заменяющих одежду этим тварям, кажутся обманом зрения. Пухлые сизые губы… брр… Даже не хочется дальше описывать эту гадость. Хорошо, что волшебное окно не доносит до меня запах, я уверен, что каждая из гаул пахнет, как сотня одновременно разрытых свежих могил. Гнусная аура исходит от этих существ, не завидую тем воинам, которым не повезет в этом бою, им придется умереть дважды — один раз от отравленного гаульского клинка, а второй — от рук своих товарищей, которым не останется другого выхода, кроме как надругаться над телами своих мертвых друзей, которые вот-вот превратятся в ходячих мертвецов.

Гаул много, очень много, не менее двух сотен. За их спинами прячется еще около сотни зомби, но это куда менее серьезный противник. Гаулы тоже, в принципе, не слишком опасны, но их так много…

Ладно, хватит думать, пора действовать. Нечего надеяться, что такую ораву удастся расстрелять издали, а значит, пора готовиться к рукопашной. Если я хочу одеть хотя бы половину своих бойцов в каменную кожу, начинать действовать надо прямо сейчас. И я начал действовать.

Стройными рядами, неторопливым размеренным шагом человеческая фаланга двинулась навстречу тварям, безукоризненно держа строй. Копья пока направлены в небо, строй ощетинится ежом, когда сойдется с противником вплотную, а пока фаланга похожа на засохший лес, лишенный листвы, в котором каждое дерево увенчано стальным наконечником.

Воздух затрещал и засвистел — огнешары шаманов полетели в противника. Как я и приказывал, первый удар обрушился на зомби, одно из первейших правил ведения боя гласит, что любой удар надлежит наносить по тому противнику, который наиболее уязвим для этого удара, и потому лучше выкосить огнем медлительных зомби, чем целиться в подвижных гаул. Не всегда это правило действует, со споном, например, так сражаться нельзя, но сейчас я не вижу причин изменять этому правилу.

К огнешарам присоединились камни слингеров, ряды зомби начали быстро редеть. Но нежить не обращала никакого внимания на гибель сородичей, те твари, что избежали соприкосновения с огнем и камнем, двигались вперед нестройной толпой, медленно, но неумолимо. Они мало-помалу отклонялись от кратчайшего пути навстречу фаланге, они смещались правее, очевидно собираясь охватить клещами мой левый фланг.

Люди вовремя поняли смысл маневра противника, фаланга изменила направление движения, отклоняясь левее. На правом фланге строй разорвался, но это не важно, этот фланг вступит в бой последним, к тому времени бойцы десять раз успеют восстановить строй.

А на левом фланге копья покачнулись, и фаланга ощетинилась частоколом бритвенно острых наконечников. Толпа гаул соприкоснулась с первой шеренгой, сверкнули мечи, и через минуту в толпе гаул зияет широкая проплешина, а из задних рядов фаланги выносят раненых. Многим из них предстоит умереть, притом дважды.