Хоббит, или Туда и обратно

Повелителю орлов очень хотелось знать, что происходит там, внизу, из-за чего такой шум и куда движется войско гоблинов. Он призвал своих подданных, и орлы полетели к лесу, снижаясь плавными кругами, незримо и неотвратимо приближаясь к поляне, на которой бесновались варги.

А там творилось нечто неописуемое. Лес загорелся сразу в нескольких местах. Лето было в разгаре, дождей не выпадало давным-давно, и поэтому хватило одной искры, чтобы занялось пламя. Горело все — пожухшая трава, громадные кучи сосновой хвои, сухие ветки, мертвые деревья. Поляну окружила огненная стена. Но волки отказывались уходить. Обезумевшие от ярости, они скакали под деревьями, проклиная гномов на своем мерзком языке; из оскаленных пастей капала слюна, налитые кровью глаза сверкали ярче пламени.

И тут с воплями примчались гоблины. Они-то думали, что волки сцепились с дровосеками. Но когда — очень быстро — разобрались в чем дело, то просто покатились со смеху и принялись стучать древками копий о щиты. Гоблинов огонь не пугает, совсем наоборот. Посовещавшись, они решили сполна посчитаться с гномами за свое недавнее унижение.

Одни отогнали в сторону волков. Другие принялись затаптывать и гасить пламя, гасить и затаптывать — везде, но только не под деревьями, на которых сидели гномы. Наоборот, они приносили на поляну хворост и подбрасывали его в огонь, заодно с сухим мхом и сосновыми иглами. Вскоре гномы очутились в огненном кольце. Спасения не было. Мало-помалу кольцо вокруг деревьев сжималось, дым разъедал глаза, становилось все жарче. Между тем гоблины скакали по поляне — похоже, плясали от радости, водили хороводы, как люди в праздник летнего солнцеворота. За пределами огненного кольца выстроились воины с копьями и секирами; чуть поодаль, внимательно наблюдая, стояли волки.

Гоблины загорланили песню:

На пяти деревьях пятнадцать птах!
Вишь, пятнадцать птичек на пяти кострах,
А у них, у пташек, крылышков-то нет!
Знатная цыплятина будет на обед:
Заживо поджарим, а потом — в котел!
Подадим горяченьких птенчиков на стол!

А потом завопили:

— Летите, птички! Летите, если можете! А лучше спускайтесь, покуда не поджарились заживо! Эй, вы, там!

— Прочь отсюда, несмышленыши! — крикнул в ответ Гэндальф. — Кто вам позволил баловаться с огнем? Доиграетесь, деточки, — всыплют вам по первое число!

Он нарочно дразнил гоблинов, чтобы показать, что не боится (хотя на самом деле очень даже испугался; да и кто не струсил бы на его месте?). Гоблины, пропустив слова Гэндальфа мимо ушей, снова запели:

Гори, гори ясно, чтобы не погасло!
Гори, гори пуще, чтобы стало в пуще
Светло, как днем! Тепло с огнем!
Йо-хо-хо!
Будем вялить их, будем жарить их,
Подпалим волосики, подрумяним носики!
Лопни их глазок, потеки жирок,
Шкурка смуглится, кости углятся!
Жарки угольки!
Небеса высоки!
Тут гномам конец —
Пляши, гоблин-молодец!
Йо-хо-хо!
Гип-гип-ура!
Йо-хо-хо!

С последними словами припева пламя подобралось к дереву, на котором сидел Гэндальф. Вскоре запылали и другие. Огонь лизал кору, нижние ветки негромко потрескивали. Маг взобрался повыше, с конца его посоха сорвался сноп искр. По всей видимости, он решил прыгнуть на гоблинов, погибнуть самому — все равно погибать — и погубить как можно больше врагов. Но прыжок не состоялся.

В тот самый миг, когда Гэндальф приготовился, Повелитель орлов схватил мага и взмыл вместе с ним в небо.

* * *

Гоблины завопили вне себя от ярости. Гэндальф сказал что-то своему спасителю, и тот громко кликнул. Тут же над поляной появились другие орлы, громадные черные тени. Волки скулили и щелкали зубами, гоблины выли, впустую тыкая копьями в воздух. Пока орлиное войско сражалось с варгами и гоблинами, несколько птиц сняли с деревьев едва живых гномов.

Беднягу Бильбо снова чуть не оставили. В последний миг он еле успел ухватиться за ноги Дори. Птицы поднялись над деревьями. Хоббит висел, вцепившись мертвой хваткой Дори в лодыжки.

Скоро лес уже было не различить, лишь тускло светились внизу крохотные алые пятнышки. Орлы поднимались широкими кругами все выше и выше.

— Ох! Мои руки! — стонал Бильбо. До конца дней не забудет он этот полет.

— Мои бедные руки!

— Ох! Мои ноги! — причитал в ответ Дори. — Мои бедные ноги!