Хоббит, или Туда и обратно

На каменистом островке посреди озера, широкого, глубокого и холоднющего, жил старый Голлум, маленький и скользкий, как рыба. Не знаю, кто он такой и откуда взялся. Просто Голлум — черный, как ночь, и только на изможденном лице светились большие глаза навыкате. У него была лодка, в которой он плавал по озеру, загребая вместо весел лапами. Он прекрасно видел в темноте и потому ловил рыбу не на удочку, а руками — ловко выхватывал ее из воды своими длинными пальцами. Мясом он тоже не брезговал и охотно поедал гоблинов, которые иногда забредали к озеру (а на озеро это они наткнулись случайно, копая очередной ход); но далеко от воды Голлум не отходил, чтобы не попасться. Гоблины же словно чуяли, что озеро таит в себе угрозу, и старались туда не ходить — если, конечно, не пошлет кого Верховный Гоблин, которому вдруг приспичит поесть свежей рыбки. Но в этом деле обычно его поджидало разочарование — ни тебе рыбы, ни даже нерадивого добытчика, на котором можно было бы сорвать гнев.

Голлум уже давно заметил Бильбо, углядел его своими глазами-плошками и долго гадал, что это за коротышка. Вроде не гном, да и на гоблина совсем не похож. В конце концов он забрался в лодку и направил ее к берегу.

Бильбо между тем сел и задумался. Вдруг из темноты донесся шепот:

— Как нам повезло, моя прелесссть! Вот и обед, вкуссный обед, голлум! — На последнем слове в горле у Голлума ужасно забулькало и заклокотало. Вот откуда взялось его прозвище; а сам себя он всегда именовал «моя прелесть».

Услыхав этот шепот и увидев во мраке огромные светящиеся глаза, хоббит едва не лишился чувств.

— Ты кто? — пропищал он, выставляя перед собой кинжал.

— Пусссть он сначала скажет, кто он такой, моя прелесссть, — прошипел Голлум. У него была такая манера — разговаривая, обращаться только к себе, словно никого другого и вовсе не существовало. Бильбо повезло, что Голлум был не слишком голоден: как следует проголодавшись, тот сперва душил свою жертву, а уж потом начинал задавать вопросы.

— Бильбо Торбинс, к вашим услугам. Я потерял гномов и мага, сбился с дороги, заблудился, не знаю, куда попал, да и знать не желаю — мне бы только выбраться отсюда!..

— А что это у него в руке, моя прелесссть? — полюбопытствовал Голлум, неодобрительно поглядывая на меч.

— Клинок из Гондолина, — ответил хоббит.

— Шшш… — Голлум сделался ужасно вежливым. — Может, поболтаем с ним, моя прелесссть? Может, он любит загадки и сыграет с нами?

Дружелюбие Голлума было притворным — он всего лишь тянул время, надеясь вызнать, давно ли Бильбо отбился от своих спутников и умеет ли драться мечом. А игра в загадки была единственным развлечением Голлума — он играл в нее еще со своими друзьями, в те времена, когда были у него друзья, когда он еще не боялся света и жил не под землей.

— Конечно, сыграет. — Бильбо тоже решил не торопить события. Кто ее знает, эту тварь: откажешься, а она обидится и накинется… — Вы первый, — прибавил он, ибо с ходу на ум загадки не шли.

Голлум прошипел:

Из земли торчит лес
Выше всех древес,
Поднялся до небес,
А сам не растет.

Что такое?

— Ну, это легко, — сказал Бильбо. — Гора, конечно.

— Он говорит «легко», моя прелесссть? — злобно прошипел Голлум. — Ладно, ладно. Мы с ним договоримся. Если прелесссть спросит, а он не ответит, мы его съедим, моя прелесссть. А если он спросит и мы не ответим, тогда… Чего он хочет, моя прелесссть? Тогда мы покажем ему выход.

— Идет, — согласился хоббит. Трудные загадки никак не вспоминались, а простые тут не годились — иначе не успеешь опомниться, как сожрут.

Тридцать белых жеребят из красной норы: едят — копытами стучат, а все съедят — стоят, молчат. Что такое?

Вот что он загадал, ничего другого в голову не пришло. Загадка была старой, и Голлум без труда нашел ответ.

— Сстарье, сстарье! — прошипел он. — Это зубы, моя прелесссть, но у нас их только шесссть. — И загадал свою загадку:

Без голоса ревет,
Без крыльев летит,
Без зубов грызет,
Без языка говорит.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал Бильбо. Что-то подобное он когда-то уже слышал… — А, ветер! — Хоббит так обрадовался, что сразу вспомнил загадку потруднее. «Вот тебе, чудище подземное», — подумал он.

На синем лике око,
И на зеленом — око.
И то, и это око
Глядятся око в око.
Но это низко око,
А то — высоко око.

— Шшш… — Голлум слишком долго прожил под землей, чтобы с ходу найти ответ. Но Бильбо рано возликовал. В Голлуме пробудилась память о тех днях, немыслимо, безмерно давних днях, когда он жил со своей бабушкой в норе на берегу реки. — Шшш, моя прелесссть. Это сссолнце, гадкое сссолнце и цветы.

Воспоминания его разозлили. И не удивительно — кому приятно вспоминать о том, как хорошо жилось раньше, о днях менее одиноких, менее темных и промозглых? Вдобавок Голлум почувствовал, что уже проголодался. И он решил загадать загадку позаковыристее.