Хоббит, или Туда и Обратно

Как видите, Магистр имел все-таки некоторые основания занимать свой высокий пост. После его слов люди на какое-то время и думать забыли о новом короле – гнев их обратился на Торина и его друзей. Грубые, оскорбительные слова полетели со всех сторон в адрес гномов, а кое-кто из тех, кто совсем недавно распевал старинные песни громче других, стал кричать, что гномы намеренно разбудили дракона и натравили его на озерных людей.

– Глупцы! – сказал Бард. – Зачем попусту тратить слова и гневаться на этих несчастных? Они наверняка погибли в огне дракона задолго до того, как он напал на нас!

И тут, в то самое мгновение, когда были произнесены эти слова, Бард вспомнил о несметных сокровищах, оставшихся в Горе без всякой охраны и без хозяина. Он прикусил язык и задумался над словами Магистра о новом Дейле, представил себе, как зазвонят там золотые колокола, если только ему удастся повести за собой людей…

И он заговорил снова:

– Послушай, Магистр! Не время ссориться и не время строить далеко идущие планы. Сейчас у нас много других дел. Пока что я признаю твою власть, хотя попозже намерен вновь подумать о твоих словах и уйти на север с теми, кто захочет отправиться со мной.

И Бард пошел устраивать лагеря для потерявших кров и перевязывать раненых. А Магистр так и остался сидеть на земле – лишь проводил уходящего Барда недобрым взглядом. Магистр крепко задумался и молчал, разве что громко приказал принести ему огня и еды.

Где бы ни появлялся Бард, он слышал разговоры, распространявшиеся, словно лесной пожар, – разговоры о неисчислимых богатствах, оставшихся теперь без охраны. Озерные люди поговаривали, что вскоре им с лихвой возместят ущерб и будет даже на что купить дорогие товары на Юге; эти разговоры немного утешали их в том бедственном положении, в каком они оказались. А положение и в самом деле было плачевным, поскольку ночь предстояла нелегкая. Мало кому удалось устроиться под крышей (Магистру удалось), и еды не хватало (даже Магистру). Многие в ту ночь заболели от холода, сырости и отчаяния, и многие из тех, кому удалось невредимым выбраться из горящего города, умерли от болезней. В следующие несколько дней больных все прибавлялось, и голод усилился.

Тем временем Бард принял командование – он отдавал приказы по своему усмотрению, хотя действовал всегда от имени Магистра. Ему пришлось взять на себя нелегкое бремя забот по возведению временного жилья, устройству больных и раненых. Не подоспей помощь – многие из озерных людей, вероятно, не дожили бы до конца зимы, которая спешила на смену осени. А помощь пришла как раз вовремя, потому что Бард незамедлительно выслал вверх по реке гонцов к Лесным эльфам, но гонцы встретили эльфийское войско, не проделав и половины пути до Чернолесья, хотя с тех пор, как был повержен Смауг, прошло всего-навсего три дня.

Дело в том, что король эльфов уже получил известие о смерти дракона от своих гонцов, а также от птиц, которые были дружны с его народом, так что он был в курсе всех событий. А крылатое племя, которое обитало на краю Драконовой Пустоши, и в самом деле пришло в великое смятение. Небо почернело от поднявшихся в воздух птичьих стай, быстрокрылые вестники сновали во всех направлениях. Над опушкой Леса стоял немолчный свист и гам. Далеко за Чернолесье летела весть: «Смауг мертв!» В ответ шелестела листва и торчком вставали уши удивленных зверей. Еще до того как выступило эльфийское войско, весть достигла сосновых лесов на восточных склонах Туманных Гор; достигла она и бревенчатых хором Беорна, а гоблины – те так даже собрались на совет в своем подземелье, дабы обсудить создавшееся положение.

– Боюсь, что больше мы никогда не услышим о Торине Дубощите, – промолвил король эльфов. – Уж лучше бы он остался у меня в гостях! Впрочем, нет худа без добра.

Король, разумеется, не забыл старинного предания о сокровищах Трора. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что гонцы Барда встретили короля на марше в сопровождении эльфийских воинов, вооруженных луками и копьями; над войском в большую стаю собирались вороны – они догадывались, что начинается война, такая война, какой не случалось в тех краях уже многие-многие годы.