Хо Ши Мин

Стремительно нараставший грозный вал драматических перемен в развитии политической ситуации внутри Вьетнама и вокруг него ставил перед КПИК новые серьезные задачи. После капитуляции Франции в Индокитае пришли к власти фашиствующие элементы — сторонники марионеточного режима Виши. Однако еще более серьезная угроза нависла над Индокитаем с севера. К маю 1940 года милитаристская Япония оккупировала Южный Китай и вышла к границам Вьетнама. Поскольку Франции как великой державы больше не существовало, японские милитаристы стали добиваться подчинения вишистских колониальных властей своей агрессивной политике. В августе 1940 года было подписано политическое соглашение между Виши и Токио, на основании которого вишисты признали «преимущественные позиции» Страны восходящего солнца на Дальнем Востоке и предоставили ей военные льготы в Индокитае.

Не удовлетворившись этим, японцы в сентябре 1940 года начали прямую вооруженную интервенцию: захватили ряд вьетнамских городов близ китайско-вьетнамской границы и высадили морской десант в Хайфоне. В последующий период японские милитаристы, пользуясь слабостью вишистских властей, делавших одну уступку за другой, продолжали «мирную экспансию» в Индокитае. К концу 1941 года, когда Япония, напав на Пирл-Харбор, развязала войну на Тихом океане, весь Индокитай был уже оккупирован ее войсками и превращен в военный плацдарм для агрессивных действий против других стран Юго-Восточной Азии. Установив контроль над Индокитаем, японские оккупанты сохранили французский колониальный аппарат, который формально «делил власть» с ними. Вьетнамский народ оказался, таким образом, сразу под двойным гнетом — японского милитаризма и французского колониализма.

В ответ на агрессию Японии и соглашательство вишистов во Вьетнаме одно за другим вспыхивают вооруженные восстания патриотов. Особенно серьезные последствия имело восстание в Намки (Южный Вьетнам), начавшееся 23 ноября 1940 года.

Условия для развертывания массового вооруженного выступления в тот момент не были благоприятными, поэтому VII пленум ЦК КПИК, состоявшийся в конце октября 1940 года в северной части Вьетнама, не одобрил решение партийной организации Намки о переходе к восстанию, считая его несвоевременным и не отвечающим объективной обстановке в стране. Пленум ориентировал партию на сохранение и укрепление сил революции, создание и расширение партизанских баз, на подготовку к восстанию в масштабах всей страны.

Однако решение пленума не дошло до руководства партийной организации Намки. Ее представитель, участвовавший в работе пленума, сразу же по возвращении в Сайгон был арестован. Одновременно французской охранке незадолго до восстания удалось захватить документы, раскрывавшие сроки его начала. Были арестованы многие руководители. Революционно настроенных вьетнамских солдат накануне выступления разоружили и заперли в казармах. Несмотря на это, восстание началось в запланированные сроки. И хотя восставшие добились поначалу крупных успехов — в некоторых районах возникли органы народной власти, просуществовавшие почти два месяца, — оно было довольно скоро подавлено, причем с жестокостью, превосходившей даже самые страшные дни террора 1930–1931 годов. Более ста человек были казнены, в их числе видные деятели вьетнамского коммунистического движения.

Среди жертв террора оказались и самые близкие соратники и воспитанники Нгуен Ай Куока — секретарь ЦК КПИК Ле Хонг Фонг и секретарь Сайгонского комитета партии Минь Кхай, «Красный ветер» — Ле Хонг Фонг был схвачен охранкой еще в 1938 году: вмешалась черная рука предателя. Но полиции не удалось найти достаточно улик против умелого конспиратора, каким был Ле Хонг Фонг, чтобы отправить его на гильотину. «Опасный преступник» был брошен в тюрьму но обвинению в ношении поддельного удостоверения. Палачи ждали случая, чтобы расправиться с революционером. И такой случай, казалось, представился — в самый разгар подготовки восстания в Намки в полицейский капкан угодила Минь Кхай. В сайгонском централе произошла последняя встреча молодых супругов, которая называлась очной ставкой.

Кажется, совсем недавно они бродили, взявшись за руки, по набережной Москвы-реки, слушали на Красной площади мелодичный перезвон кремлевских курантов. И вот сейчас стоят друг против друга, закованные в кандалы, посреди душной камеры для допросов. Измученные пытками революционеры ни словом, ни взглядом не выдали, что знают друг друга. Один из них должен был остаться в живых — для партии, для дела революции, наконец, для крохотного родного существа — дочери, которая родилась всего за год до этого страшного дня. В память о Советской стране родители назвали девочку Хонг Минь — Красной Авророй.