Хо Ши Мин

Исчезновение Нгуена вызвало переполох во французской тайной полиции. В архиве министерства по делам колоний сохранились копии депеш, которые одну за другой слало в те дни Альберу Сарро управление безопасности. 30 июля 1923 года сообщалось: «Нгуен Ай Куок говорил, что уезжает дней на десять отдохнуть, однако прошел уже месяц, а он не вернулся. Этот аннамит играет ключевую роль в коммунистическом движении в колониях…»

8 октября новая депеша: «В телеграмме за номером 832 от 30 августа вы сообщили нам об исчезновении Нгуен Ай Куока, аннамского революционера, который состоит в коммунистических организациях и является редактором газеты «Пария». Имею честь довести до Вашего сведения, что Нгуен Тат Тхань, известный под именем Нгуен Ай Куока, усиленно разыскивается нами, но до настоящего времени пока безрезультатно…»

Лишь через год, в октябре 1924 года, министерство по делам колоний получило из Москвы следующую шифровку французского посольства, которое только что было открыто в связи с установлением дипломатических отношений между Францией и Советской Россией: «Докладываю: в Москве находится коммунистический бунтовщик Нгуен Ай Куок».

В СТРАНЕ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ

Это Красная площадь…
Светлы ее камни…
Я ступаю в безмолвии
вешней зари!
О родная Москва!
Ты навеки близка мне,
Вдохновенье и счастье
Мне вновь подари!..

То Хыу

1

Неимоверные испытания выпали на долю Советской власти в первые годы ее существования — разруха, голод, империалистическая блокада, интервенция, гражданская война… И все-таки совсем не это запечатлелось в памяти многих ветеранов мирового коммунистического движения, побывавших в Советской России в те незабываемые годы. Они рассказывали своим друзьям и соратникам, каким ярким кумачом революционных стягов и транспарантов горели улицы и площади древней Москвы, каким неистовым, беспредельным был революционный энтузиазм рабочих и крестьян, какая всесокрушающая вера в окончательную победу, заражавшая и зарубежных друзей, исходила от большевиков, смело вставших у кормила власти в огромной отсталой стране. «Кто из нас тогда чувствовал холод в легоньком пальтишке, рассчитанном на климат Рима, Генуи, Неаполя? У нас бились сердца, горели щеки, сияли глаза!» — писал о своем первом приезде в Советскую Россию ветеран Итальянской коммунистической партии Джованни Джерманетто, который стал впоследствии близким другом Нгуен Ай Куока.

Точно такие же чувства, да еще помноженные на свойственную ему пылкость характера и склонность к романтическому восприятию мира, обуревали и первого вьетнамского коммуниста, когда он сошел по трапу советского парохода «Карл Либкнехт» и очутился на причале петроградского порта. Жадно вдохнул он пахнущий морем и заводским дымом воздух — живительный воздух страны победившей пролетарской революции.

У него не было при себе никаких документов, кроме «проходного свидетельства» для путешествия в Советскую Россию на имя Чен Ванга. Кошелек его практически был пуст, все его сбережения, приготовленные для дальней дороги, съела чудовищная инфляция в Германии, где ему пришлось даже за газету расплачиваться тысячами марок. Весь его дорожный багаж состоял из легкого чемодана — того, который он получил от французского товарища на Северном вокзале в Париже.

Но что значат все эти мелочи в сравнении с рвущейся, словно ликующий победный клич, мыслью, что наконец-то он — первый из своих соотечественников — в стране, где воплотились в жизнь его юношеские мечты о свободе и счастье, где веками угнетенные и забитые стали теперь хозяевами своей судьбы. Он полон сил и энергии, ведь ему всего 33 года. Отсюда, из этой великой страны — колыбели мировой революции, он и начнет прокладывать путь к грядущему освобождению своего народа. Наконец ему, может быть, удастся осуществить еще одну мечту, с которой он не расставался последние годы, — встретиться с великим Лениным, чьи идеи так захватили его. Об этом своем сокровенном желании он поведал в первые же минуты пребывания на советской земле краскому-пограничнику, который занимался его въездными документами.

— С какой целью вы приехали в Советскую Россию? — спросил тот, заполняя опросный лист.

— Я хотел бы прежде всего увидеть Ленина.

— К сожалению, сейчас это сделать невозможно. Товарищ Ленин болен.

В Петрограде Нгуену пришлось некоторое время задержаться. Из его документов не было ясно, что он французский коммунист, едущий по делам Коминтерна. Пришлось запрашивать представителя ФКП в Исполкоме Коминтерна, чтобы тот удостоверил личность прибывшего вьетнамца. Но вот наконец все необходимые формальности позади, и поезд мчит Нгуена к Москве.