Хо

— Ты в центральном блоке памяти. Это что-то вроде библиотеки. Или архива. Видишь эти блоки? Они не просто висят в пространстве. Они могут двигаться, трансформироваться, соединяться и разъединяться. В каждой маленькой ячейке хранится какая-то информация. Вся долговременная память подразделяется на множество кластеров. Начиная от полностью автономных блоков, в которых хранятся сведенья об элементарных функциях: речь и язык, идентификация повседневных предметов обихода, привычные маршруты, образы близких людей, и тех, с кем приходится регулярно общаться, ну и так далее, тому подобное. И заканчивая удалёнными блоками, использование которых требует мыслительных запросов. Фамилии одноклассников, с которыми учился в первом классе, название санатория, в котором отдыхал лет десять назад, текст какой-нибудь старой песни, и прочее из того же разряда. Постоянное движение блоков, и их взаимодействие, обеспечивается регулярной подачей на них электропитания. Да-да, нашу память обслуживает самая настоящая биоэлектростанция.

— Дай, угадаю. Эту роль выполняют нейроны?

— Совершенно верно. Лишившись энергии, блок отключается, что вызывает частичную потерю памяти. Данные не могут храниться в неработающем блоке, и тут же стираются.

— Ошибаешься. Утерянную память можно восстановить. Очень часто люди, потерявшие память, всё вспоминают.

— Если информация стирается, то это не значит, что безвозвратно. Как я уже объяснял, люди, по сути своей, живые троллейбусы, дуги которых подключены к ноосфере Земли. Связь с эфиром информационного пространства обеспечивает резервное копирование полученных нами данных. Потеряв часть информации, разум начинает искать недостающие детали в ноосфере, и, обнаружив, восстанавливает. Не у каждого это получается, и не всегда в полной мере, но всё-таки это возможно. Гораздо хуже, когда у человека рвётся связь с ноосферой. Тогда он превращается в овощ.

— Природная база данных. Естественный суперкомпьютер. Поразительно.

— Что есть — то есть. Но не будем останавливаться. Чтобы проникнуть к центру души, нужно отыскать в этом хранилище нужный ключик. Эта задача под силу только одному человеку. Угадай, кому? — Евгений усмехнулся, и продолжил. — Давай, за мной!

Огонёк похожий на светлячка, помчался вперёд, выписывая всевозможные кульбиты. Ольга старалась его догнать, но эти старания давались ей с трудом, так как двигаться в необычном пространстве было делом непростым. Приходилось неуклюже барахтаться, и совершать нелепые рывки, точно мухе, угодившей в тазик с водой. Кубические блоки памяти лениво пролетали мимо неё, едва не задевая углами. Наконец, Евгений юркнул между двумя массивными панелями, и остановился около открывшейся камеры, призывно замерцав.

— Сюда. Сюда.

Ольгу немного занесло в сторону, но она успела ухватиться рукой за край выемки, и легко подтянулась. Кувыркнувшись в открытый проём, Вершинина провалилась в совершенно иное измерение, где события сменяли друг друга с поразительной быстротой и непредсказуемостью. Это было уже не стороннее созерцание экранов памяти, а непосредственное в ней участие. Ольга впервые заново переживала десятки разнообразных событий, произошедших не с ней. Но флэшбэки были такими отчётливыми, что её сознание начало сомневаться в том, что это происходило не в её жизни. Какие-то встречи, разговоры, лица. Всё это параллельно перемешивалось с кашей обрывистых размышлений, дополнительно сдабриваясь эмоциями и чувствами.

Потом воспоминания вдруг прекратились, и остались только чувства. Целый спектр чувств. Они вспыхивали, перетекали друг в друга, будоражили и возбуждали. Радость, мечта, стыд, нетерпение, обида, тоска, страх, надежда, неуверенность, и любовь, любовь, любовь. Последняя заглушала все остальные вспышки чувств. Она была неистовой, жадной, изматывающей, безумной — нетипичной в Ольгином понимании. Чуждая, иная любовь.

Получив словесное определение данного набора эмоций и ощущений, Ольга наверняка бы охарактеризовала это как угодно, но только не любовью. И лишь впитав их, изведав и ощутив, она смогла дать верную характеристику.

— «Неужели мужчины так испытывают любовь?» — невольно подумала она. — «Неужели мы такие разные?»

Как ни странно, Евгений, который был способен «подслушивать» её мысли, никак на это не отреагировал. Волна чувств и эмоций внезапно схлынула, оставив Ольгу наедине с абстрактными метаморфозами. Вокруг что-то клубилось, завихрялось, перемешивалось, словно она оказалась внутри разноцветного пластилинового комка, разминаемого невидимыми руками. После этой ассоциации, к ней пришло понимание того, что Евгений, оказывается, всё это время о чём-то ей говорил. Но его слова стали восприниматься только сейчас.

— …именно поэтому существует прослойка между непосредственной памятью и внутренним контуром души. Это наша защита, и, как ни парадоксально, ахиллесова пята. Эмоциональные всплески хоть и призваны рассеивать деструктивные потоки, но иногда, именно они становятся причиной тяжёлых психических травм… Ты меня слушаешь?