Хо

Он замер, ощутив, как прохладное дыханье сумеречника обдало его вспотевший затылок. Руки Хо мягко легли на его плечи.

— Таких как ты, Сергей, мы, сумеречники, называем «куклами», человекоподобными. Но ты — не обычное подобие. В твоём сознании прослеживается ощутимое человеческое начало. Это оно — причина твоих метаний. Оно побуждает твою совесть гореть неугасимым огнём. Ты — не человек, но если бы им был, то давно бы понял, что тебя так гложет. Всю свою жизнь ты зализывал не ту рану. И каяться тебе стоило бы совсем о другом, более серьёзном прегрешении.

— Я-а н-не понимаю.

— Тебе жалко котёнка? Эта жалость понятна. Ты погубил его из-за своей спеси, и смысла в его смерти не было никакой. Но, с другой стороны, был ли смысл в его жизни? Не убил бы ты — загрызли бы собаки, задавила машина, отравили сварливые старухи, коих раздражает мяуканье под окнами. Если ему было суждено умереть, то тут ничего уже нельзя поделать. Давай взглянем на это с иного ракурса. Твой камень убил его моментально, ведь так?

— Я не знаю. Он ещё шевелился несколько секунд.

— Обычные конвульсии. Бессознательные рефлексы — не более. На самом деле, он не мучился. Он умер быстро, и фактически безболезненно. Он даже не успел понять, что умирает. Всё произошло мгновенно. Разве это не самое гуманное из убийств? Ты не заставил его страдать, не нанёс ему тяжёлое увечье, и не сделал из него калеку. Перед смертью он не испытал муки агонии. Он отключился, и всё. Лёгкая смерть. Но задумывался ли ты, что этот бросок камня мог покалечить кого-то ещё? Не убить, а изуродовать на всю жизнь. И именно это подсознательное понимание гложет тебя, не оставляя в покое твою человеческую сущность. Потому что все люди на Земле способны чувствовать друг друга.

— Но я никого не задел тем камнем! Только котёнка…

— Ошибаешься. Ещё как задел. И последствия этого удара оказались крайне жестокими.

— Но я не задевал!

— Вспоминай! — пальцы Хо сжались. — Напряги извилины. Вспомни ещё раз, о чём рассказывал мне несколько минут назад. Вспомни свидетелей той драмы…

— Зачем?! Зачем мне это вспоминать?! Никого мой камень не задевал! Никто не пострадал, кроме того котёнка!

— Она была права… Ты действительно дурак…

— Галя? Она была свидетелем. Сестра моего одноклассника. Она хотела рассказать отцу. Но я ничего плохого ей не сделал.

— Сделал. У девочки была ослаблена нервная система. Стрессы ей были противопоказаны. Родители следили за ней в оба, и далеко не сразу позволили ей выходить во двор, погулять. Рассчитывали, что это поможет ей адаптироваться перед школой. Надеялись, что брат за ней проследит. Но её брат, как я понимаю, был одним из твоих дружков, участвовавших в том злодеянии с котёнком. В результате, она стала свидетелем того, чего не должна была видеть ни в коем случае. Что уж тут говорить, если даже такой психически-уравновешенный парень, как ты, получил тогда сильное моральное потрясение. Для девчонки это был тяжелейший удар, от которого она не смогла оправиться. Ведь она росла, окружённая заботой и нежностью, оберегаемая от всяческих возможных потрясений. И тут вдруг неожиданно на её глазах убивают живое существо. Нетрудно догадаться, что психика девочки не выдержала такого серьёзного стресса. Она впала в депрессию, которая переросла в психопатию. Родители пытались её лечить. До двадцати лет она фактически не выбиралась из психоневрологических диспансеров, где её залечили психотропными препаратами до такой степени, что у неё окончательно съехала крыша… Сейчас она в психиатрической клинике.

— Но ведь они уехали…

— Да. Через месяц после того, как это случилось. Врачи порекомендовали им сменить обстановку. Однако, это не помогло.

— Тогда почему Стас, её брат, не рассказал мне об этом?!

— Ты был лидером среди ребят. Мало кто решался говорить тебе что-либо поперёк, потому что ты был сильным, и умел драться. Слабак Стас боялся рассказать тебе, что это ты был виноват в том, что им пришлось уехать. К тому же, часть вины лежала на нём самом. Поэтому ты ничего и не узнал.

— Это неправда. Она не была больной! Откуда тебе это известно?