Хлопоты в Польенсе

Когда, допив кофе, мистер Паркер Пайн снова взглянул в ее направлении, он невольно насторожился: над безмятежным течением его отпуска нависла страшная угроза. Спина женщины говорила об этом с безжалостной выразительностью. В свое время мистер Паркер Пайн немало повидал таких спин. Ее напряженная неподвижность — мистеру Паркеру Пайну не нужно было видеть лица женщины — со всей определенностью говорила, что в ее глазах блестят слезы, удерживаемые лишь огромным усилием воли.

Мистер Паркер Пайн тихонько поднялся и, точно старый матерый кролик — мечта браконьера, крадучись проскользнул в отель. Менее получаса назад его пригласили расписаться в книге для гостей. И сейчас его аккуратно выведенная роспись значилась там: «К. Паркер Пайн, Лондон!» Несколькими строчками выше расписались некие миссис Р. Честер и мистер Бэзил Честер, Холм-парк, Девон.

Схватив перо, мистер Паркер Пайн поспешно написал прямо на своей прежней подписи: «Кристофер Пайн». Но если в Польенсе на миссис Р. Честер обрушилось несчастье, следовало постараться ограничить ее возможность обратиться за советом к мистеру Паркеру Пайну.

Количество встреченных за границей соотечественников, заметивших его объявление и знающих его имя постоянно удивляло достойного джентльмена. В Англии тысячи людей, ежедневно читающих «Таймс», совершенно искренне могли бы сказать, что в жизни о нем не слыхали. На чужбине, однако, как он начал подозревать, они читают вести с родины куда более вдумчиво. Ни одна мелочь не ускользала от их внимания — даже колонка объявлений.

Ему уже неоднократно отравляли отдых, заставляя заниматься чужими проблемами, начиная с убийства и заканчивая попыткой шантажа. И теперь на Майорке мистер Паркер Пайн был полон решимости оградить свой покой. Инстинкт же подсказывал ему, что расстроенная пожилая леди могла серьезно этому помешать.

Мистер Паркер Пайн премило устроился в «Пино д’Оро». Неподалеку находился отель побольше, «Марипоза», где проживало множество англичан. Все окрестности были буквально заполнены художниками. По берегу моря можно было прогуляться до рыбацкой деревеньки, где располагался уютный бар, обжитый отдыхающими. Все было очень тихо и мирно. Девушки расхаживали в джинсах и цветастых косынках, которыми укрывали верхнюю часть своего тела. Длинноволосые юноши в беретах, толкущиеся «У Мака», распространялись на такие темы, как ложные ценности и абстракционизм[7] в искусстве.

На следующий после прибытия день мистер Паркер Пайн удостоился со стороны миссис Честер нескольких светских фраз, насчет очарования местной природы и надежд на хорошую погоду. Затем миссис Честер немного поболтала с немецкой леди о вязании и перемолвилась парой слов о политической нестабильности с двумя джентльменами из Дании, тратившими весь свой досуг на то, чтобы от рассвета до заката бродить по окрестностям.

В лице юного Бэзила Честера мистер Паркер Пайн обнаружил исключительно приятного собеседника. Молодой человек неизменно называл его «сэр» и вежливо выслушивал все, что бы ему ни вздумалось сообщить. Иногда вечерами после ужина они втроем усаживались на террасе, попивая кофе. На третий день Бэзил, просидев с ними минут десять или около того, ушел, оставив старших наедине.

Они побеседовали о цветах, их выращивании, плачевном состоянии английского фунта, растущей дороговизне отдыха во Франции и трудностях, с которыми в наши дни сталкивается англичанин, желая получить в пять часов прилично заваренный чай.

И каждый вечер мистер Паркер Пайн замечал, как предательски начинают дрожать губы миссис Честер, когда ее сын покидал их. Однако она быстро справлялась со своими чувствами, и беседа непринужденно и мило текла в обозначенном выше русле.

Мало-помалу в их разговорах начал появляться образ Бэзила: какой он был — примерный ученик в школе (представляете, он был среди одиннадцати первых!), как все его любили, как гордился бы им отец, будь он жив, и какой он всегда покладистый, за что миссис Честер так ему благодарна.

— Разумеется, я постоянно твержу ему, что он должен быть с молодежью, но, знаете, ему, кажется, куда больше нравится мое общество, — заметила она с ноткой явного удовлетворения.

И вот тут-то мистер Паркер Пайн забыл об осторожности и, вместо того чтобы ответить одной из тактичных фраз, которые так легко ему удавались, заметил:

— Да, конечно, Здесь очень много молодежи. Не в отеле — в окрестностях.

Миссис Честер тут же помрачнела.

— Да, здесь столько художников, — недовольно отозвалась она. — Я, наверное, страшно старомодна, но, в конце концов, я же не против настоящего искусства; к сожалению, для большинства этих молодых людей живопись всего лишь отличный повод бездельничать и везде слоняться. А видели бы вы, сколько они пьют… И девушки тоже.

На следующий день Бэзил сказал мистеру Паркеру Пайну:

— Просто здорово, что вы здесь оказались, сэр. Я имею в виду, для моей матери. Так хорошо, что у нее теперь есть с кем поговорить вечерами…

— А что же вы делали, когда были здесь раньше?

— В основном играли в пикет[8].