Хлябь души

      Как оказалось, дрожащий лес – это мир, окружавший поляну. В нём росли только берёзы и осины. Назван в честь Юродивого, который там повесился в давние времена. По преданию, после того, как данный персонаж выбрал подручным своей смерти берёзу или осину, они стали дрожать. Даже сейчас иногда его силуэт можно встретить среди деревьев. Он стал чем-то вроде божества для местных. Как и другие два персонажа. Таррара – это в честь него устроили праздник. Бог плодородия. Говорили, у него лицо жабы: щёки свисают до плеч, а сам худой, может съесть за один присест 15 человек. Местные думают, что в его чреве спрятана золотая вилка, которой когда-то верховные Боги вскопали мир. Мэллом – Бог жидкостей. Ему поклонялись ради обильных дождей и солнечных дней, смотря, что нужно. Приношение состояло в том, чтобы напиться до отвала: если выпьешь в итоге где-то 4 бочонка браги, то Бог точно тебя умилостивит. У него же в чреве спрятаны гвозди, которые когда-то сковывали землю по воле злых Богов, из-за чего она не плодоносила.

      Можно сделать вывод, что дети не особо уважали своих родных. На самом деле, так и было. Связано это с тяжёлой работой в поле и периодической сдачей их в аренду.

Праздник приближался. Столы наполнялись кушаньем. Обжаренные свинина и телятина, спелые фрукты и овощи, освежающие вина и браги: всё, что в обычной жизни крестьянин только мог представлять в мечтах. Столы стояли вокруг огромного кострища с идолами вышеназванных божеств. Только у Юродивого не выбито лицо, единственная деталь – это какие-то выпуклые металлические круги по всей груди – всего 30 штук.

Прошло одно занимательное мероприятие. Приносили в жертву двух человек. Тех самых, что ели пшеницу на поле. Первый – седовласый старик с залысинами и гладкой небольшой бородой, известный ревнитель веры старины. Порицал соседей за то, что мало пьют и едят, не как указано в табличке Таррара. Он надоел людям, решили принести его в жертву Богам. Второй – чиновник из города, сборщик налогов, его постигла та же судьба, что и его собрата из Некрасовского произведения. Оба они одеты в зелёно-фиолетовые балахоны. С чиновником шло странное существо, сияние которого в страхе померкло рядом с Нашим Героем. Ревнителя решили распилить, а чиновника сжечь. Жертвы проходили мимо Нашего Героя, сомкнув уста, уверенные в своей правоте. На Нашего Героя они не обратили внимание.

Наш Герой уже хотел уходить, но заметил среди берёз странный силуэт. Приглядевшись, он увидел какую-то полуголую фигуру с отблеском луны на груди. Это Юродивый. Встреча взглядами. Блеск от монет на груди Блаженного не слепил Нашего Героя. Монеты скреплены с рёбрами какими-то металлическими скрепами. Слеза у глаз юродивого, треск металла, упал на колени, зарыдал и убежал.

Странное дело. Когда начался праздник, произнесли только одну речь в честь Земли, а потом начали есть. Ели много, ели все. Даже самые худые набивали себе брюхо до тошноты.

Наш Герой не смог выдержать такого зрелища и стушевался.

Крах мудрости.

В этот день как из ведра лил дождь. Проходя через аллеи города, Наш Герой пришёл к лавке местного часовщика, в которую решил заглянуть. На первом этаже лавки громоздились шкафы с разными причудливыми часами. Из дуба, вишни, яблони. Синие, розовые, белые. Резные, металлические, пластмассовые. Большие, средние, малые. Трудно перечислить все особенности, но главное то, что каждый экземпляр был уникален. Куда ни глянь, глаз всё равно упадёт на часы. Кроме шкафов, покупателя и продавца разделял прилавок в форме буквы «П», на котором тоже были часы. Ни пылинки, ни соринки, ни паутинки.

Мастера не видно. Наш Герой решил подойти к прилавку. Из-под него появилась женщина. Наш Герой спросил, где мастер и можно ли с ним пообщаться.

«Да. Конечно, проходите, он у себя наверху», – ответила она.

Уходя, Наш Герой оглянулся. Женщина теперь была похожа на соляной столб.

За одним из шкафов находилась еле заметная лестница на второй этаж, откуда спускались вниз толстые клубы табачного дыма, сквозь который с трудом просачивался тусклый свет.

Взойдя, Наш Герой увидел следующую картину: из-за двускатной крыши в комнату свет попадал только из одного окна, которое занимало без перегородок полностью одну стену, перед противоположной, стараниями жены мастера и его детей, разместился мягкий диван из бархата, по полу тут и там разбросаны подушки квадратной формы, под сводами крыши расставлены рабочие столы мастера. Сам он отдыхал на диване, покуривая длинную трубку, выпуская медленно и протяжно кольцо из дыма, одно за другим. Его крючковатые пальцы правой руки обвили чашу трубки, то и дело средний и указательный палец поминутной отходили и подходили к горлу чаши, ознаменовывая затяжку. На седеющей русой бороде свисали смолы. Голубые глаза смотрели в угол потолка. Морщины полностью покрыли плотное лицо. Перед диваном стоял низкий лакированный стол с гнутыми ножками. На нём громоздились инструменты, пепел, трубки и табак.