Хлад 2

Они одновременно походили и не походили друг на друга. Оба в пиджаках без галстуков с небрежно расстегнутыми воротами рубашек — напоминали бизнесменов средней руки, не любящих официоз, но вынужденных придерживаться дресс-кода. Обоим ближе к пятидесяти, у обоих на лацканах гербовая символика. В глазах уверенность в собственных силах, когда не нужна показуха, и человек точно знает на что способен. Такое же спокойное поведение.

Что касается внешности, то здесь различия были более кардинальны. Волков-Русов поджарый, с проседью в волосах, гладко выбритый, напоминал боксера в среднем весе. Корсаков, наоборот, грузный, медлительный в движениях, с темными густыми волосами и небольшой аккуратно подстриженной бородкой — чем-то смахивал на купца из былин.

На секунду в гостиной наступила тишина. Никакой враждебности, только оценивающие взгляды и внимательные лица, обращенные на меня. Другой бы на моем месте потерялся, я же лишь испытал любопытство.

— С чем прибыли, господа? — спросил я, поведя рукой, предлагая присесть.

В глазах князей одновременно мелькнула тень удовлетворения, им понравилось, что новоиспеченный «коллега» не терялся, несмотря на юные годы.

— Сразу скажу, мы прибыли не от Совета, — густым басом, произнес Корсаков, оправдывая дородное телосложение. На фоне поджарого Волкова он выглядел тяжеловесом, напоминая борца.

— Это наша частная инициатива, — подхватил Волков-Русов, глядя немигающим взглядом. Голос прозвучал с легкой хрипотцой, легко представить, как вместо него из горла князя вырывается волчий рык.

Интересные дяденьки. Опасные. И сильные, именно личной силой, а не выставленным напоказ титулом.

Разум провалился в транс, разгоняя сознание, давая возможность за короткое время просчитать всевозможные варианты. Волков-Русы — могущественный клан с обширными владениями в Сибири, сильные, амбициозные, агрессивные. Корсаковы — полные антиподы, с фокусом на развитие речного снабжения и торговли, где важен покой.

Что могло заставить представителей двух столь разных родов объединиться? Только одно — интриги внутри Совета. Меня хотят использовать в своих целях, вероятно, как дополнительный рычаг давления на другие фракции или группы. Так что все заявления о частной инициативе полная ерунда, как минимум лукавство об истинных причинах прихода.

— Это называется «слияние». Кто-то называет это одержимостью, но на мой взгляд это чушь. Просто слабые духом ломаются, сходят с ума, и после это списывают на влияние стихии. Хотя на самом деле, это человек виноват в том, что не смог выдержать испытание, — ровным тоном произнес Волков-Русов. — Такая практика подготовки порочна, она делает слабым, уязвимым перед чистой стихией.

Заявление удивило. Инициация? Это при чем? Или дело и впрямь не в интригах? Быть марионеткой для опытных манипуляторов все равно, что нарисовать на лбу мишень для их оппонентов.

— В старые времена основатели кланов подчиняли себе места силы за счет чистой воли. Их никто заранее не готовил, не тренировал, не учил контролю. Они впускали в себя стихию полностью, позволяя дойти до самых дальних уголков, тем самым наделяя магический дар твёрдости алмаза, — басовитым голосом подхватил Корсаков. — Это позволяло полностью овладеть родовым источником.

Последовала короткая пауза, испытывающий взгляд и вопрос, заданный мягким тоном:

— Полагаю вам это знакомо, молодой человек.

Я на автомате кивнул, потому что действительно понял, о чем речь.

— Ты интуитивно ощущаешь силу, можешь ей управлять. Тебе не нужны костыли в виде постоянно подвешенных схем-чар, — продолжил Волков.

Разум машинально отметил: схем-чары — формы-матрицы не до конца активированных заклинаний по-старинному.

— Это дает тебе невероятное преимущество, которое необходимо использовать, — добавил Корсаков.

Они походили на хорошо слаженный дуэт, где каждый играет свою роль. Мое лицо прорезала кривая усмешка:

— Остальные так не думают, — прямой намек на других патриархов. — И не считают такую инициацию преимуществом.

Волков хищно усмехнулся в ответ.

— Поэтому они слабые, и с каждым поколением становятся еще слабее.

— Проблема в том, что они этого не видят, — Корсаков развел руками, как бы говоря: что взять с ущербных.

На короткое время в комнате наступила тишина. Меня прощупывали, но делали это осторожно.

— Так что вы хотите? — как и полагается молодости, первым разрушил молчание я.

Точнее сделал это осознанно, именно так должны подумать сидящие напротив патриархи. Лучше сформировать образ, чтобы потом получить поле для маневра действовать не по шаблонам, когда от тебя ожидают одного, а ты поступаешь по-своему.

Понятия не имею откуда это, но инстинкт подсказывал, что лучше подстраховаться, чем потом жалеть, когда будет подстава. А она обязательно будет, с той или иной стороны.

— Мы всего лишь хотим сказать, что в Совете есть люди, которые понимают, что так называемая «одержимость» вовсе не повод, чтобы смещать властителя Удела с трона, — ровным тоном произнес Волков-Русов, и веско добавил: — Сколько бы ему не было лет.