Хьюстон, у нас проблема

Ее лицо вдруг гаснет, как будто кто-то выключил у нее внутри лампочку.

– Объяснить что? Я ведь тебе давным-давно все объяснила, что могла. А ведь я собиралась тебе как раз звонить, потому что у меня для тебя замечательная новость! – она понижает голос, и я вдруг замечаю, что все это ее радостное возбуждение, вся энергичность, которую я принимал за оживление и спонтанность, на самом деле ненатуральные.

Она ведет себя как гальванизированная лягушка.

Я молчу.

– Тебе не интересно? Ах ты! Да ты будешь прыгать до потолка, когда услышишь! – Если бы я не знал того, что знаю, я бы поверил в ее радость. А сейчас я вижу, что это игра.

– У тебя для меня есть работа?

– Слушай, это все не точно, но… режиссер ищет… я подсунула ему твою кандидатуру… он почти согласен, это вопрос времени… Конечно, это было нелегко… – Снова появляется официант, Алина награждает его самой своей ослепительной улыбкой. – Спасибо, пан Стась, – подносит к губам бокал с вином и делает маленький глоток. – М-м-м… хорошее, да… может, чуть кисловатое… хотя нет, хорошее, спасибо.

– В каком фильме?

– В новом фильме с Агатой Кулебяк в главной роли!

И смотрит на меня, ожидая моей реакции.

Я молчу. Не реагирую сразу.

Потом говорю:

– Алина, это хорошо. Но я тоже хочу поделиться с тобой хорошей новостью: я в этом фильме буду главным оператором.

– А, так они тебе уже позвонили?! Ну так чудесно, давай выпьем за это!

Не хочу больше притворяться, что это разговор двух друзей.

– Алина, скажи… почему ты это сделала? – спрашиваю я очень серьезно и очень спокойно. Как только могу серьезно и спокойно.

Не хочу я играть в ее игры.

Она смотрит на меня некоторое время, а потом лицо ее перекашивается некрасивой гримасой. Она понимает меня с полуслова. Мы ведь с ней столько лет дружим. Она знает, о чем я спрашиваю.

Мне интересно, что она скажет в свое оправдание, как объяснит, что обманывала всех, кто хотел предложить мне работу, – говорила, что я занят или что я вообще не работаю больше по профессии.

– Почему? Ты еще спрашиваешь – почему? А почему нет? – в ее голосе звенит вызов, словно у ребенка, которого поймали на мелкой пакости.

– Алина, но мы ведь столько лет дружили…

– Мы дружили?!! Это была дружба?!! А ты никогда не думал, что просто использовал меня все эти годы, – так же, как использовал тогда, на съемках «Тисков»? Ты эгоист, я бежала со всех ног по твоему первому зову, я всегда действовала в твоих интересах – а ты был глух и слеп! Алина – друг… Алина – мой приятель… даже не подруга! Алина, которой можно доверить все, которая всегда поймет и всегда поможет!

Сейчас она уже совсем не красивая, она наклоняется над столиком в мою сторону с отвратительной гримасой на лице.

– Больно тебе было от того фото? От такой невинной шутки! Дружеской! Как бы между нами, мужиками! А что твой романчик закончился – так меня-то в чем винить? И это даже не моя была идея – я это в сценарии вычитала! Ну и что?

Я не мог выдавить из себя ни звука. И, кажется, первый раз в жизни был готов упасть в обморок.

Нужно прийти в себя. Нужно прийти в себя.

– А сказать тебе, Иеремиаш, какие это были отношения? Да никакие! Марта… – Никогда не думал, что в одном слове может уместиться столько отвращения и ненависти. – Марта! Девица ниоткуда! И отправилась она в отставку. А ведь мы были на правильном пути… когда ты расстался с этой дурой Баськой, я столько тепла к тебе проявила… Я ведь была с тобой все время…

Я смотрю на нее и вижу, как лицо ее изменяется, как злоба кривит ее красивые губы, а глаза становятся узкими и холодными.

– Да кто такая эта Марта вообще?! Что она собой представляет? Как она тебе помогла? А я бы для тебя все сделала, все! Все, понимаешь? А ты не хотел этого видеть… и относился ко мне как к удобной сестре милосердия. Ты что думаешь, я мечтала о том, чтобы выбирать эти дурацкие подарки для твоей матери?!! Но Иеремиаш не знает, что делать, – значит, Алинка ему поможет! Иеремиаш пьяный звонит – Алина слушает. И теперь у тебя еще ко мне претензии?!!

Я молчу.

Я сижу словно мешком стукнутый.

Это Алина прислала фото.

До меня только сейчас это дошло.

Это она разрушила мою жизнь.

Она сводила на нет все мои усилия и попытки вернуться в профессию.

Алина. Моя подруга Алина.

Как такое может быть?

– Ты разрушила мою жизнь, – говорю я.

– А ты? Что ты сделал с моей жизнью?!! Ты посмотри на меня! Ведь ты же был моим первым мужчиной! Я же была… – Голос у нее прерывается, и я вижу, как из-под этой кошмарной маски появляется та, прежняя Алина.

Молодая, полная надежд, радостная, всему удивляющаяся. Я вижу, как она вбегает на площадку, чтобы поправить макияж, невинная, возбужденная атмосферой съемок, полная страсти и энтузиазма…

Я вижу ее восхищение, восторг, когда все хлопали после снятой сцены, вспоминаю, как она плакала, когда мы снимали сцену расставания героев…

Вспоминаю «экватор» и то наше злосчастное свидание… но ведь она мне по-настоящему нравилась! И это ее «не имеет значения, я все понимаю…», и мое облегчение, что мы можем остаться друзьями и общаться, несмотря на то, что переспали.