Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость

Док ткнул обеими указательными пальцами в свой стол, — Этот «офис» слишком быстро превращается в кабинет просвещённого, но бесполезного эскулапа восемнадцатого века. Ультразвука — нет, рентгена — нет. Электронную почту послать — либо ждать мальчишку, либо переться самому за четыре мили. Видите шкаф в углу? Как закончатся те красивые упаковочки с лекарствами, останутся у вашего покорного слуги только зубодёрные щипцы, мой верный ланцет, да ампутационная пила. Стану раз в неделю выдирать зуб или вскрывать фурункул. Раз в пять лет — придётся отчекрыжить кому-нибудь ногу. В последнем случае, вероятность что пациент выживет — около двадцати пяти процентов. А уж с неосложнённым аппендицитом можно даже не заморачиваться. Полостная операция без антибиотиков? Сепсис, хана.

— Но если — кто-то заболел? Что делать? — спросил я.

— А что делали год назад? В машину — и в город. Пастор ошибается. Никакого конца света нет и не предвидится. Цивилизация на месте.

Точно как Кормак сказал не так давно. «У пастора Сандерса опять Армагеддон обломился», — подумал я. Секундочку! Отчего это Кормак сказал: «опять»? Неужто у пастора уже случался неудачный Армагеддон?

— Есть ещё причина, почему надо ехать именно в Хьюстон, — док поднялся с кресла, — Пойдёмте, я вас подвезу назад на вашу ферму. А заодно заедем к Кроули и отправим… как он называет? Беспроводную?

Уже в машине, док сказал:

— Не хочу зря обнадёживать, но есть одна зацепка. У меня сокурсник, после интернатуры решил уйти из практической медицины. Мы над ним всё подшучивали. Слабак, крови не выносит. Но он — совсем не слабак. Вернулся в университет, там работал над методами лечения ВИЧ. И вроде кое-чего они добились.

— Чего добились? — спросила Софи.

— Есть новый метод подавления ВИЧ. Принципиально новый и перспективный. Вплоть до пожизненной ремиссии.

— То есть полного излечения от СПИД?

— Ну, от последней стадии СПИД — вряд ли поможет. Однако при начальных стадиях ВИЧ-инфекции… Можете называть это полным излечением. После курса надо проверяться раз в год, вот и всё. Приятель мне многого не сказал. Как у всех фармацевтов: хаш-хаш, супер-секретно. Знаю только, до опробования на людях было лет пять или чуть меньше.

— Но разве лаборатория не закрылась? В связи с Обвалом?

— Откуда я знаю? Вот пошлю электронную почту, дождусь ответа. Однако, мне кажется, Обвал поможет.

— Почему?

— Раз Обвал, ситуация может сыграть в любую сторону. Лабораторию могут вообще закрыть нафиг. С другой стороны, могут сказать: что вы всё с макаками балуетесь? После Обвала макаки — дорогие, а люди — бесплатные.

— А побочные эффекты? — спросил я.

— Побочные эффекты исключить нельзя, — согласился док, — Конечно, есть неопределённость. Зато — и надежда тоже.

Злая Ведьма Неопределённость вновь добралась до нас.

Ровно через сутки, в кузне, где я помогал Кормаку отбивать ножи механической жатки, появился Бен Кроули. Заместо конфискованного полицией «Кольта», он изготовил себе обрез охотничьего ружья, а в патронташе на поясе недвусмысленно блестят латунные головки патронов. Мародёрам, зомби и инопланетянам — не поздоровится.

— Срочная беспроводная! Два письма! — объявил Бен с порога, — Точнее, одна депеша лично тебе, Эндрю, а вторая — доку Дженкинсу, но ты в копии. К доку уже умчалась моя бригада лёгкой кавалерии.

Бригада лёгкой кавалерии — внуки мистера Трэвиса. Каждый день пацаны запрыгивают на велосипеды и объезжают всех соседей с тетрадкой. «Хотите послать беспроводную, мэм? Только пишите разборчива. Мистер Кроули не любит, когда непонятна-что». Сервис пользуется спросом. Даже пастор Сандерс на днях отправил кому-то сообщение.

Бен подал мне четвертушку бумаги с чёткими, почти печатными, буквами.