Хитники

– А-а! – вдруг завопил гном дребезжащим голосом, – Мо-мо-модест, пре-пре-прекрати ме-меня тря-трясти! Что за ду-дурость?

– Ить, оклемался, радость-то какая, – удовлетворённо сказал Модест, бережно опуская Федула на пол. – Произошло великое дело уврачевания раскола души и организма. С чем я нас всех и поздравляю.

– Бабаище, зараза, да ты совсем охренел, – обиженно молвил гном, вставая и поправляя на себе одёжку, – хватает, понимаешь, трясёт, чуть башкой об пол не приложил… Кстати, а где мы? – Федул с подозрением огляделся по сторонам.

– Ходу, ходу отсюда, – заторопился Модест, по пути сгребая со стола связку ключей, – гнусное тут место, друже Федул, ох поганое! Я тебе чуток позже объясню, – бабай, подталкивая гнома рукой, поспешил к двери. Глеб задумчиво посмотрел на оставленную сиротливо-одинокую жёлтую фишку, что-то прикинул в уме – а после, нахмурясь, взял её. И тоже вышел из комнаты.

Дверь с золотой табличкой «Администрация» оказалась приоткрытой: Глеб осторожно, потихоньку, отворил её – не настежь, но достаточно, чтобы заглянуть в помещение одним глазком.

Мадам Чертовских сидела за канцелярским столом с включённой настольной лампой: низко склонив шляпу, она старательно записывала что-то в толстую, бухгалтерского вида книгу. Наверное, сводила дебет с кредитом. Или же фиксировала в личном дневнике произошедшее с ней сегодня – чтобы после, удалившись от дел, издать мемуары под каким-нибудь броским названием и тем увеличить своё и без того немалое состояние.

– Получай, фашист, гранату, – шёпотом вынес Глеб свой суровый приговор и лёгким щелчком отправил в сторону мадам «счастливый» жетон. Кругляш охотно подкатился к столу, странным образом поднялся по тумбе на столешницу и уж там, потеряв скорость, лёг рядом с бухгалтерской книгой; мадам Чертовских сюрприза не заметила. Пока – не заметила.

Глеб осторожно прикрыл дверь; немузыкально распевая на ходу пиратское: «Чёрная метка, чёртова метка!», он едва ли не бегом припустил к выходу из зала.

Хромированная дверца ячейки номер семнадцать была приоткрыта, хрустальная ручка больше не светилась красным запретным сигналом. На всякий случай заглянув в сейф, Глеб убедился, что он пуст – гном с бабаем уже забрали оттуда все вещи и сейчас, видимо, ждали отставшего приятеля на улице. Проскочив мимо охранников-вышибал и ехидно кинув им на бегу: «Господа, вас скоро ждут большие перемены», Глеб выскочил за стеклянную дверь на улицу, где тут же попал под проливной дождь.

Над Наймати бушевала тропическая гроза: ослепительно белые молнии полыхали по всему беспросветно-чёрному небу; громыхало безостановочно, словно там, в небесной канцелярии, каждую вспышку моментально протоколировали и заверяли документ ударом гигантской печати. Прикрывая голову ладонями, Глеб огляделся по сторонам: неуловимые гном с бабаем опять куда-то запропастились! То ли спрятались где-нибудь от грозового ненастья, то ли поймали такси и уехали в гостиницу, бросив товарища на произвол судьбы – правда, в последнее верилось с трудом.

За плотной завесой дождя практически ничего не было видно, одни лишь размытые огни уличных фонарей да блеклые светляки фар проносящихся мимо машин. Насквозь промокший Глеб уже собрался было плюнуть на дружескую взаимовыручку и в гордом одиночестве отправиться в «Люкс», а уж там высказать гному и бабаю всё, что он о них думает, когда те неожиданно вынырнули из дождевой мути. В руке Модест держал большой зонт-трость с позолоченными спицами и янтарной ручкой – вещицу явно из недешёвых – заботливо прикрывая им Федула от дождя. Гном, похоже, уже окончательно пришёл в себя: привычно-развинченная походочка, на боку любимая дубинка, руки в карманах шорт, а на гордо задранном носу упыриные очки – плэйбой, да и только!

– Это где ж вы среди ночи, да ещё в грозу, такой классный зонт прикупили? – заинтересовался Глеб, мимоходом снимая с носа обнаглевшего Федула свою собственность. – Прям чудеса, ей-ей.

– Купишь тут, как же, – горько вздохнул Модест. – Мы теперь нищие, безденежные… Нам один добрый человек подарил, случайный прохожий. Я его остановил и объяснил, мол, нуждаемся мы, бедствуем, ну и попросил взаймы зонтик, он не отказал. Душевный муж попался, настоящий гуманист! Заодно и деньги решил мне отдать, всё кошелёк в руки совал, да разве ж я бессовестный какой? Нам чужого не надо, ни-ни. Эхма, друже Глебушка, верно ведь говорят – плохих людей нет! Особенно глубокой ночью, когда самое время для взаимовыручки. – Глеб на секундочку представил себя на месте случайного прохожего и решил, что лично он, пожалуй, не то что зонтик с кошельком, но и всю одежду с обувью отдал бы такому громиле. Вежливому, но настойчивому.

Бабай насморочно шмыгнул, вытер нос рукавом и устало произнёс:

– Давайте пойдём домой, в гостиницу, а? Притомился я что-то, надоело всякие приключения испытывать. В коечку бы и спать…

– Зачем же пойдём? – удивился Глеб, – поедем. У меня полторы тысячи империалов при себе, я ведь в азартные игры, как некоторые, не играл. Вовремя остановился.