Хитники

– Уйди, вражина! Это моё золото, и бриллианты тоже мои… дык, подарки стоматологической феи, чёрта с два отдам, хоть ты в народный суд на меня подавай. – Наконец гном перестал буянить и, с трудом разлепив веки, уставился на Глеба осуждающим взглядом. – Ты чего, э? Пошто усталому эльфу спокойствия не даёшь? У нас что, неплановая война какая стряслась или пришёл денежный перевод на миллион баксов? Учти, брателло, я тебя извиню лишь во втором случае, а коли нет перевода, так и незачем было меня будить. Только, понимаешь, прикорнул. – Федул зевнул во всю свою гномью пасть, с удовольствием поскрёб пятернёй в бородке, слез, кряхтя, с раскладушки. И лишь после, отзевавшись-отчесавшись, строго указал Глебу:

– У тебя там какая-то фигня всё звенит и звенит, спасу нет как громко. Кухонный таймер, что ли, заело? Ну-ка, пойди разберись! И живенько, бегом-бегом, а то у меня от того шума в животе всё ёкает – того и гляди, нежданное расслабление кишечника случится, а оно мне надо?

– Уже разобрался, – топчась на месте как застоявшийся конь, доложил Глеб. – Это в комнате Хитника само по себе военно-морское переговорное устройство образовалось и сигналит, блин, не переставая. Взывает, в общем.

– Образовалось? – ничуть не удивился гном. – Понятненько. Сейчас гляну, кто это там у нас такой до вредности настойчивый. – На ходу почёсывая отлежанный бок, Федул протопал в комнату Хитника, остановился возле шаров и, задрав бородёнку, со строгим видом оглядел призрачный телефон.

– Вон чего придумали-то, – недовольно буркнул гном, поднимая руки и прикладывая ладони к шарам, – совсем у людей совести нету! Надо ж, за счёт абонента звонки делают, прям первобытное хамство какое-то… А может, мы и сами нищие-пренищие, до запредельной черты всенародной бедности! Может, мы во всю недоедаем-недопиваем, а тут платные вызовы на дом приходят, от таинственных халявщиков. Тьфу, да и только.

– Ага, икру не доедаем, красную, – охотно подсказал Глеб, – потому что надоела. И пиво недопиваем, потому как оно у нас временно закончилось.

– В точку, – рассеянно согласился Федул. – Ну-ка, мигом организуй мне табуретку с кухни, а то несподручно оно, на цыпочках-то. – И умолк, сосредоточившись на работе с инфошарами. Парень метнулся на кухню; пока он бегал, изображение корабельного телефона исчезло – сейчас над шарами висел знакомый Глебу зелёный квадрат размером почти метр на метр. По квадрату бежали частые тёмные полосы, точь-в-точь как телевизионная рябь при неважной настройке канала. Лёгкое шипение, доносившееся со стороны колдовского экрана, только усиливало это впечатление.

Гном, не отрывая ладоней от шаров, взгромоздился на табурет, поёрзал, устраиваясь поудобнее, ойкнул – на пол с лёгким стуком упала гнутая металлическая звёздочка, явно утерянная с чьего-то погона. Возможно даже, что и с милицейского: Глеб, вспомнив дубинку на кухонном столе, хотел было задать Федулу соответствующий вопрос, но не успел – экран мигнул раз-другой и на нём появилась гладко выбритая физиономия бабая Модеста со свежим, от души поставленным синяком под левым глазом. Стриженный «под горшок», в неизменной серой войлочной шапке, остроконечной и похожей на знаменитую «будёновку», бабай напоминал то ли непримиримого бойца революции за правое дело, то ли беглого махновца. С учётом наливающегося синяка и наглухо застёгнутой чёрной фуфайки последнее казалось более верным.

– А, друже Федул, наконец-то, – радостно прогудел бабай, – еле до вас дозвонился! Горазды вы, братцы, спать, аж завидно. Вам только сторожами на стройке работать, на горе возможным расхитителям ценных стройматериалов. Типа, споткнулся в темноте об спящее тело и тут же умер со страху.

– Ыгы, и тебе тоже доброе утро, – зевнул гном. – Чего звонишь-то? Поднял, ёлки-палки, ни свет, ни заря… кстати, а который теперь час? – Федул вопросительно глянул на Глеба, тот равнодушно пожал плечами – часов он никогда не носил, искренне считая их совершенно не нужной для творческого человека буржуйской цацкой.

– Страшно поздно, десять утра, – охотно пояснил бабай. – Нормальные люди уже вовсю давным-давно работают, строят развитой капитализм и увеличивают личные счета в банках. А не спят как некоторые до одури; эвона, у тебя до сих пор на щеке отпечаток подушки. Натуральный пролежень, ей-ей!

– Так то ж нормальные люди, – уверенно возразил гном, – а кто тебе сказал, что мы – нормальные? – Бабай не нашёлся, что ответить, в затруднении почесал затылок под «будёновкой», поморщил лоб, размышляя, в конце концов обречённо махнул рукой:

– Ты, друже, кого хочешь заболтаешь! Ладно, тут вот какое дело стряслось: я сейчас в доме у ангела Нифонта и звоню по его закрытой линии…

– Это с каких-таких пор наш богатенький ангел настолько обеднял, что не в состоянии оплатить твой разговор? – язвительно ввернул неугомонный Федул: похоже, настроение у гнома не задалось с самого утра.