Хитник

– Кто ж его знает, – Нифонт раскурил угасшую было папиросу, крепко затянулся дымом и, бросив тлеющий окурок на пол, растёр его сандалией. – Я не интересовался. Может, в какую очередную историческую экспозицию вставить… например, сделать башкой Нерона, взирающего на подожжённый им Рим и читающего стихи о горящей Трое. Почему бы и нет? Выражение лица у зачарованной головы было очень-очень подходящее, – ангел вдруг захихикал, вытирая глаза пальцем. – Или расколдовать и сварить, – слегка заплетающимся языком добавил Нифонт. – Наваристые бульоны из хитниковских голов, думаю, чрезвычайно вкусны и питательны!

– Развезло-таки нашего ангела, – с досадой произнёс Хитник, – понёс словесную пургу! Ничего мы больше от него толкового не добьёмся. Уходить надо…

– Что до твоего вопроса, любознательный ты наш, – ангел неловко, едва не промахнувшись, присел на край прилавка и повернулся к Глебу, – то знай, что Музейная Тюрьма – это место, где законсервированы нежелательные исторические события. Те, которые могли повести развитие этого мира в… мнэ-э… чересчур опасном направлении. События, изъятые и из всеобщей истории, и, разумеется, из памяти всех смертных: как обычников, так и магиков. Говорят – но это строго между нами! – что если восстановить в нынешней действительности хотя бы малую часть тех архивов, то всенепременно произойдёт нечто ужасно-непредсказуемое – когда человечество вдруг «вспомнит» то, чего было лишено… Вся цивилизация может с катушек слететь! Забавно, не правда ли?

– Не понял, – вскинулся Федул, – ты о чём? Постой-ка, а я слышал о Музейной Тюрьме вовсе другое! Что там хранятся души знаменитых преступников всех времён и народов…

– Вот те раз, – удивлённо пробормотал Хитник, – Глеб, погоди уходить! Кажется, наш друг обкурился до такой степени, что сейчас выдаст нам некую важную тайну. Молчи и не перебивай!

– Ты официальную версию слышал, – небрежно отмахнулся Нифонт, – кто ж тебе будет докладывать о глобальных вмешательствах в икс… историю целого мира. Тем более, что память у всех рядовых жителей сразу же после изъятия события меняется сама по себе… соответственно новому положению дел меняется. Правду знают только избранные! – ангел с силой хлопнул себя по груди ладонью, точно клопа прибил. – Я, например, избранный… я ничего забыть не могу! И те, кто меняет историю, тоже, уверен, помнят.

– А кто? Кто её меняет? – подался вперёд гном.

– Понятия не имею, – равнодушно ответил ангел. – Зато, в отличие от всяких учёных-биографов, историков-летописцев и прочих специалистов по многажды искажённой действительности, помню всё, что было на самом деле! Например, про Атлантиду, – Нифонт принялся рассеянно постукивать костяшками пальцев по прилавку, выбивая несложный ритм и невольно подстраивая под него свой рассказ:

Была Атлантида, прекрасное место,
Где жили счастливо и интересно.
Но царь Атлантиды, колдун-некромант,
Решил проявить свой ужасный талант —
Бессмертья для подданных он захотел
И мир заодно получить в свой удел!
Заклятия древние кинуты в ночь —
Все умерли разом, нельзя им помочь…
А мёртвые встали, открыли глаза —
Теперь все бессмертны, увы, навсегда…
Убить невозможно живых мертвецов,
И каждый из них быть солдатом готов!
Но Стражник Реальности не оплошал,
Он ту Атлантиду из мира убрал!
Хранятся поныне в Музейной Тюрьме
Не ставшие фактом события те…

– Стражник Реальности? – задумчиво произнёс Хитник. – Гм, любопытно… А ведь сказал, что понятия не имеет, кто меняет историю! Ох, темнит наш ангел, ох, недоговаривает… Впрочем, лично меня оно не касается. Мне бы голову вернуть, а на всяких древних зомби-момби плевать с высоты ведьминского полёта. Угрохали их вовремя и ладно… Да, кстати об угрохивании! – спохватился Хитник, – Глеб, покажи-ка Нифонту твой спец-ножик, пока товарищ ангел до полной кондиции не дошёл. – Глеб торопливо достал из кармана куртки серебряный кинжал, по школьному поднял руку и громко спросил:

– Уважаемый Нифонт! Вы можете подсказать, что это за штуковина и для чего она предназначена? В смысле, перевести написанное на клинке, – он протянул ангелу оружие. Нифонт наклонился вперёд, уставился на серые письмена плавающим взглядом: прочитать с первого раза выгравированное на клинке у ангела не получилось. Тогда, прикрыв один глаз ладонью, Нифонт вгляделся по новой.