Хищники

Винтокрылая машина зависла в воздухе, потом как бы нехотя, слегка покачиваясь, стала опускаться вниз. А огненные кружки все приближались, постепенно превращаясь в высокие огненные факелы. Вертолет приземлился. Летчик открыл дверцу, и в машину ворвался густой тягучий смолянистый воздух. Ольге Арчиловне вспомнился запах новогодней елки с настоящими стеариновыми свечами, которые так любил зажигать отец.

Кабашкин производил странные движения обеими руками – как мусульманин, проводил ладонями по лицу, шее, лбу.

– Помажьтесь,– протянул он следователю белый тюбик.– А то сожрут до костей.

«Против комаров,– догадалась Дагурова, выдавливая на ладонь червячок мази с горьковатым запахом.– А мы с Виталей об этом не подумали».

К машине, отбрасывая тень, приближался высокий мужчина.

– Разрешите представиться,– подошел он к Артему Корнеевичу, приняв его за старшего по должности. Веселых молча переадресовал подошедшего к следователю.

– Гай,– отрекомендовался Ольге Арчиловне встречающий.– Федор Лукич. Директор заповедника…

Гай был одет в добротный костюм, поверх которого расстегнутая куртка из тонкой кожи. На голове замшевая кепка. Отблески костров размывали черты его лица.

«Лет сорок, сорок пять»,– определила следователь. И отметила про себя, что фигура и осанка у директора как у военного.

– Как пройти к месту происшествия? – спросила у Гая следователь.

– Недалеко.

Он подвел Дагурову к краю поляны. Это было метрах в пятнадцати от вертолета. Дальше обрыв, зияющий темнотой.

Следователь посоветовалась с Кабашкиным и Веселых: как быть? В такой темноте работать было невозможно.

– Что-нибудь придумаем,– как всегда, немногословно ответил Артем Корнеевич и направился к летчику

– Спускаться метров пятьдесят,– снова послышался голос Гая. Он стоял рядом и тоже вглядывался в темноту.

– Помилуйте, батенька,– насмешливо произнес Иван Иванович.– Мои старые кости очень плохо срастаются…

– А в обход километра полтора,– как бы извиняясь, произнес директор заповедника.– В принципе, ничего опасного…

Возвратился Веселых с вертолетчиком. В руках у них был не то прожектор, не то фара, от которой к вертолету тянулся тонкий гибкий кабель.

Летчик щелкнул каким-то тумблером. Яркий луч света скользнул по извилистой тропе, перескакивающей с уступа на уступ, и уперся в землю, выхватив круг с курчавыми кустами, рядом с которыми виднелась фигура лежащего человека. Из темноты появилась еще одна фигура и, заслонившись от яркого света одной рукой, другой помахала в их сторону.

Гай оказался прав: спустились в распадок они довольно легко.

– Слава богу, добрались.– Подошел к ним человек в странном одеянии: кирзовых сапогах, спортивных брюках и стеганой ватной фуфайке, из кармана которой, как у опереточного разбойника, торчала рукоятка пистолета. Его полное лицо с улыбчивыми глазами было озабоченно и в то же время светилось доброжелательностью.

«Пенсионер, что ли?– подумала следователь.– Ветеран местной милиции? Надо же, и не побоялся один в такой темноте рядом с трупом…»

– Участковый инспектор,– отрапортовал он следователю.– Капитан Резвых.

– Как же быть с понятыми? – спросила Ольга Арчиловна.

– Я думаю, вот товарищ Гай не откажется, а вторым попросим летчика,– предложил участковый.

Дагурова молча кивнула головой. А сама мучительно вспоминала схемы, правила и наставления, которые предусматривают очередность действий в таких случаях. И никак не могла сообразить, что надо делать сначала – поговорить с участковым или сразу приступить к осмотру места происшествия.

Дело в том, что убийство ей самостоятельно расследовать приходилось впервые. Однажды, будучи стажером у Обретеновой, она участвовала в следствии по делу об убийстве. Но тогда Дагурова была, так сказать, на подхвате. А вот теперь приходится самой…

Капитан ждал.

– Подозреваемый в убийстве задержан? – обратилась к нему Дагурова.

– А как же…– с расстановкой произнес Резвых.– Под охраной.

– В райотделе?

– Нет, у нас в поселке. Жена стережет…

– Как жена? – удивилась Ольга Арчиловна.– Чья жена?

– Да вы не беспокойтесь. Она со мной больше тридцати лет… И не в таких переделках бывала… Я что подумал, товарищ следователь, вы захотите допросить его… Вот и не стал отправлять…

– Хорошо,– кивнула Ольга Арчиловна.– Приступим к осмотру.

Убитый лежал на боку со странно подвернутой ногой. Как будто он старался в последний миг подняться, но не смог.

Ярко сверкнула фотовспышка, одна, вторая… И как рефрен доносились откуда-то рядом тихие вздохи и шептания реки.

Судебно-медицинский эксперт, осматривая труп, то и дело отмахивался от комарья, тучей вьющегося в снопе света, лившегося сверху, с обрыва.

На убитом были резиновые сапоги, плотные спортивные брюки. Штормовка из непромокаемой ткани с надетым на голову капюшоном слегка задралась на спине. Противомоскитная сетка прилипла к лицу, залитому кровью. Карманы куртки были вывернуты. Документов никаких. Впрочем, и других предметов тоже, кроме носового платка. На левой руке японские часы «Сейко» с массивным браслетом. Часы шли и показывали начало третьего.