Химия Ее Величества

Они не столько людей взрывают, сколько политическую ситуацию в стране раскачивают. Что это за государство, которое не может предотвратить и защитить? Вот на эту же мельницу льют воду агитаторы-провокаторы, внедренные в печатные и телевизионные СМИ. Если на руку террористам использовать для связи программное обеспечение «Телеграмм», «Ватсап», «Имо», значит, тут же на телевидении, по радио и в газетах поднимается волна активного манипулирования сознанием, борьба за мнимую возможность конфиденциально и свободно общаться. Пользуются тем, что сотрудники госбезопасности не станут раскрывать секретов оперативных разработок и материалов дел по десяткам террористов, задержанных и уже отбывающих срок, которые беспрепятственно контактировали со своими хозяевами и координаторами в Сирии, в Турции и других странах, с помощью «Телеграмм» и кодированных сообщений по «Скайпу» получали детальные инструкции, вплоть до схем самодельных взрывных устройств. Что же, возможно, конфиденциальность важнее человеческих жизней…

Олег, глядя на Евкоева, вот уже второй день своего безучастного участия в допросах пытался понять, что испытывает по отношению к этому человеку.

Когда Ермилов только начинал работать следователем, он считал, что подследственный — это враг и призвание следователя с ним бороться. Но в действительности борьба становилась приглушенной, словно раскаты отдаленного грома, уходила на задний план, подсознательный уровень, никак не связанный с взаимоотношениями и общением с подследственным. Допросы порой превращались в милую болтовню о том о сем, внезапно оборачивающуюся реальным сроком для собеседника Олега. Вроде посидели, пошутили, посмеялись, один поехал домой на заслуженный отдых, а другой, после суда, — в места не столь отдаленные. Поэтому Ермилова побаивались среди той части населения, что промышляла бандитизмом и мошенничеством, про него ходили слухи — к этому следователю лучше не попадать. Вежливый до дрожи, тихий, культурный, а сроки его подопечные получают самые большие, даже тогда, когда, казалось, можно отделаться условным и штрафом.

Вот и теперь Олег невольно пытался примерить к Евкоеву свою подзабытую методику как к обычному подследственному. Но как ни старался выискать в себе хоть крупицу симпатии, от которой можно было бы отталкиваться в построении линии поведения с Рашидом, так и не нашел.

Евкоев производил впечатление пришельца с другой планеты.

Когда Евкоева увели, Миронов отер круглое лицо клетчатым носовым платком и красноречиво развел руками.

— Кофейку? — он нажал кнопку на электрочайнике, стоящем на столике у окна.

Олегу не хотелось пить быстрорастворимую бурду, но он не стал обижать приунывшего Миронова.

Недавно Ермилов открыл для себя забегаловку-пельменную, где варили пельмени в точности, как в его советской юности, и всей душой и желудком рвался сейчас туда, однако продолжая сидеть на жестком стуле в допросной, разглядывая руки Антона Миронова. Следователь сосредоточенно насыпал в чашки гранулы кофе и сахар. У него на кистях рук отпечатались характерные светло-бежевые округлые следы одуванчика.

Ермилов представил себе следователя пропалывающим на даче грядки, облаченным в перчатки и фартук жены и еле сдержал улыбку.

— Антон Андреич, — Олег отпил обжигающий кофе с привкусом цикория, — мне сказали, что вы ведете несколько аналогичных дел. Вы не пытались поспрашивать других ваших подследственных о Евкоеве?

— В каком смысле? Они из разных групп и никак не связаны.

У Миронова покраснели лоб и шея, оттенив его светлые, выгоревшие на загородном солнце брови. Ермилов догадался, что Антону ситуация не по нутру — нарисовался тут контрразведчик, сидит над душой, лезет под руку да еще поучает. Но Миронов сдержался и добавил:

— Есть пара-тройка боевиков. Полагаете, надо показать им фотографию Евкоева?

Олег кивнул.

— Мне не совсем понятно, что это даст, — робко заметил Миронов. — Родственники его пытаются доказать, какой он честный парень. Через адвоката суют документы, раздобыли даже справку об аренде им квартиры в Стамбуле. Будто он не мог арендовать квартиру и уехать в Сирию. А так, собственно, и было.

Ермилов с начала войны в Сирии и возникновения этой головной боли — ИГ, от которой страдали все спецслужбы мира (конечно, те из них, кто не способствовал созданию ИГИЛ), успел вникнуть в механизм вербовки, обучения боевиков, их отправки на родину с целью ведения диверсионно-террористической деятельности. Он знал, что координаторы «Исламского государства» работают весьма профессионально в том, что касается легендирования нахождения боевиков в Турции.

— У него адвокатесса из правозащитного центра «Мемориал». Достала меня до печенок. Сует справки из «Баб-и Алем», что он обучался турецкому, и из закрывшегося уже агентства «Акросс Груп» тоже, вроде как работал он у них. К делу эту липу я приобщать, разумеется, не стану.

— Его ведь экстрадировали из Германии? Кто-то на него настучал, как я понял?

Миронов уклончиво повел головой.