Химават

Я наблюдал за “Вызовом”, который свертывали, как носовой платок, “Песнь Викинга” была растерзана до полнейшего неузнавания. Моя пастель “Три волхва” была обезображена. “Ункрада” исчезла во время войны. Многие полотна были утеряны или разрезаны на куски. Где “Плач змея”, “Багряная заря”, “Границы королевства” или “Три радости”?

В одном польском костеле было немало картин и шесть из них мои. При отступлении во время войны все выжигалось. В старых каталогах мы идем сквозь названия скульптур и картин, которые были давно потеряны. Вандализм во всех проявлениях ярится над ликом земли. Сегодня война громыхает с востока до запада и много сокровищ жизни истреблено, и люди начали прятать под землю убежища и обкладываться мешками с песком.

Даже троглодиты были в лучшем положении, настенные рисунки в пещерах Альтамира сохраняются лучше, чем если бы они хранились в музеях. Мы имеем общепризнанный каталог Американской выставки Сальвадора Дали. Изумляет то, что всякое новое, в данном случае “сюрреализм”, едва ли не сводит с ума окружающий мир. Дали сам провозгласил, что источником его искусства является “паранойя”, которая представляет собой состояние сумасшествия. Это, разумеется, новшество, еще никто из современников не сводил с ума других провозглашением, что он сумасшедший. Американцы, притягиваемые новизной идей, толпятся у его картин. Дали, который выглядит весьма хитрой особой, объясняет, что его работы калейдоскопичны, это действительно так, каждая из них содержит в себе несколько сюжетов. И кто когда-либо пожелал приобрести какой-нибудь из этих шедевров, в таком случае отчасти приобретал за одну цену множество картин, так как каждый из ряда сюжетов отличается от другого соответственно перемене настроения художника в момент его написания.

Там, разумеется, всегда люди, кто страшно жаждет новизны. Самое последнее повальное увлечение американской “золотой молодежи” — это проглатывание живьем золотых рыбок. Один из таких любителей, мы слышали, удачно отметился в заглатывании восьми золотых рыбок в один присест и таким образом занял первое место среди “золотой молодежи”. На этом новаторство подобного типа в мире не исчерпывается, и кто-то ныне сверкает в модернистском движении, возникшем в последнее время и обнаруживающем в себе ряд странностей, в которых отсутствует какой-либо смысл. Все публикации их многословных манифестов, составленные в туманных выражениях, претендуют немного немало опровергнуть или улучшить существующие традиции.

Когда мы оглядываемся назад, на новаторов минувших времен, мы не встречаем подобных притязаний. После Беллини и его замечательного искусства настает эпоха ослепительной роскоши Джорджони и Тициана. Все они слыли первопроходцами своего времени, но не навешивали ярлыков на работы некоторых менее талантливых имен и не поднимали шум среди оппозиции, являвшейся их предшественниками.

Эль Греко был великим новатором, но никогда не оглашал манифестов по поводу своих весьма оригинальных работ. Он писал в дороге, что отвечало свойствам его души, и песня, которую он пел, была естественной, самопроизвольной. И позже, когда мы перейдем к более современным новаторам времен Манэ, мы наблюдаем, что они и не думали о необходимости как-то защищать свои новшества или угрожать робким буржуа через манифесты.

Манэ, Ван Гог, Гоген, Врубель всегда писали свои работы в дороге, и это естественно для них.

Говорят, что Ван Гог был сумасшедшим, с точки зрения докторов он, быть может, и являлся таковым, но сам художник никогда не настаивал, что его творчество является продуктом сумасшествия.

Но, конечно, мы наблюдаем прогресс! Недавняя выставка Дали показала, когда художник заявляет, что его работа есть результат сумасшествия, он тем самым создает себе громкий успех. Буржуа одурачиваются уже неоднократно. Итак, налицо движение вперед.

Анатоль Франс однажды заметил с улыбкой: “Все, что ценится лишь за новизну манеры и своеобразие стиля, быстро стареет. В искусстве мода меняется, так же как в других областях. Есть фразы вычурные и рассчитанные на свежесть впечатления, как платья от знаменитой портнихи: их хватает только на сезон. В Риме эпохи упадка искусств статуи императриц были всегда украшены модными прическами. Прически эти скоро становились смешными; приходилось их менять — и на статуи надевали мраморные парики. Надо бы и стиль, тщательно причесанный, как эти статуи, каждый год перечесывать по-новому. Вот и получается, что в наше время, когда жизнь идет так быстро, литературные направления держатся всего несколько лет, а то и месяцев. И мы присоединяемся к мнению г-на Людовика Галеви, что только простая форма в состоянии спокойно выдержать если не века, — утверждать это было бы преувеличением, — то годы.