[Хичи 1-2] Врата. За синим горизонтом событий

Фредерик Пол ВРАТА ЗА СИНИМ ГОРИЗОНТОМ СОБЫТИЙ

*

Серия основана в 1999 году

Frederik Pohl

GATEWAY 1976

BEYOND THE BLUE EVENT HORIZON 1980

Перевод с английского

© Frederik Pohl, 1976, 1977, 1980

© Перевод. Д. Арсеньев, 1993

© ООО «Издательство АСТ», 2002

ВРАТА

1

Меня зовут Робинетт Броудхед, но, вопреки своему имени, я мужчина. Мой домашний психоаналитик — я зову его Зигфрид фон Психоаналитик, хотя у него вообще нет имени, потому что он всего-навсего компьютерная программа — по этому поводу получает немало электронного удовольствия.

— Почему вас беспокоит, что некоторые считают ваше имя женским, Боб? — интересуется он.

— Меня это не беспокоит, — бодро отвечаю я.

— Тогда почему вы постоянно об этом твердите?

Он раздражает меня, напоминая о том, что я частенько завожу разговор о своем имени. Я смотрю на потолок с подвешенными мобилями и светильниками, потом в окно. Но на самом деле это не окно, а движущаяся голограмма прибоя на мысе Каена.

Программа Зигфрида фон Психоаналитика очень эклектична, и это частенько заводит меня в тупик. Спустя немного времени я говорю ему:

— Меня так назвали родители, и с этим я ничего не могу поделать. Когда я представляюсь Р-О-Б-И-Н-Е-Т-Т, остальные обязательно произносят мое имя неверно.

— Но вы же знаете, что его можно поменять?

— Если это сделать, — отвечаю я, будучи абсолютно уверен, что прав, — ты заявишь, что у меня навязчивое желание защитить свои внутренние дихотомии.

— На самом деле я скажу, — возражает Зигфрид со своим тяжелым механическим юмором, — что вам совсем не обязательно использовать специальные психоаналитические термины. Я был бы благодарен, если бы вы просто сообщили, что чувствуете.

— Я чувствую, что вполне счастлив, у меня никаких проблем, — в тысячный раз терпеливо отвечаю я. — Да и почему бы мне не быть счастливым?

Так мы часами играем словами, и мне это не очень нравится. Мне кажется, что в его программе заложена какая-то ошибка.

— Скажите мне, Робби, почему вы несчастны? — снова обращается он ко мне. Я ничего не отвечаю, но он упорно настаивает на своем: — Я думаю, вы чем-то обеспокоены.

— Вздор, Зигфрид, — отмахиваюсь я, испытывая легкое отвращение к этому занудному детищу научно-технического прогресса, — ты всегда пристаешь ко мне с этим дурацким вопросом. Меня ничто не беспокоит.

— Нет ничего плохого в том, что ты признаешься, как себя чувствуешь, — вкрадчиво продолжает он.

Я снова смотрю в окно и сержусь, потому что по непонятной причине начинаю дрожать.

— Ты мне надоел, Зигфрид, понимаешь? — наконец грубо заявляю я.

Он что-то отвечает, но я уже не слушаю. Сижу, гадаю, зачем я трачу здесь свое драгоценное время. Если на Земле и есть человек, имеющий все основания, чтобы чувствовать себя счастливым, то этот человек я — Робинетт Броудхед. Я достаточно богат и хорошо выгляжу. Не стар, к тому же у меня Полное медицинское обслуживание. Так что в последующие пятьдесят лет я могу быть любого возраста — по выбору. Живу я в Нью-Йорке под Большим Пузырем — такое может позволить себе только очень богатый и к тому же известный человек. У меня имеются летние апартаменты, выходящие на Тапаново море и на плотину Палисейдс. К тому же все девушки буквально сходят с ума из-за моих трех браслетов — «вылетов». Ведь на Земле не так много старателей, и даже в Нью-Йорке. Поэтому все дико хотят услышать мой правдивый рассказ о том, что там на самом деле в туманности Ориона или в Большом Магеллановом Облаке. Разумеется, я никогда не посещал ни один из этих галактических «курортов». А о том единственном интересном месте, где все же побывал, я не люблю говорить.

— Если вы действительно счастливы, — выждав положенное количество микросекунд, снова заводит свою шарманку Зигфрид, — зачем вы приходите сюда за помощью?

Терпеть не могу, когда он задает этот идиотский вопрос, на который я и сам не могу ответить. Поэтому я молчу, ежусь на матраце из пластиковой пены и пытаюсь снова занять удобное положение. Чувствую, что сеанс предстоит долгий и мерзкий. Ведь если бы я знал, почему мне нужна психотерапевтическая помощь, я бы никогда не обратился к психотерапевту, тем более такому.

— Роб, что-то вы сегодня неразговорчивы, — говорит Зигфрид в маленький микрофон в голове матраца. Иногда для общения со мной он использует очень жизнеподобный манекен, который сидит в кресле, постукивает карандашом по подлокотнику и время от времени насмешливо улыбается. Но я ему сказал, что нервничаю из-за этого. — Почему бы вам просто не поделиться со мной, о чем вы думаете?

— Я ни о чем особенном не думаю, — вздохнув, отвечаю я.

— Расслабьтесь. Говорите все, что придет вам в голову, Боб.

— Я вспоминаю… — говорю я и замолкаю.

— Что вспоминаете, Робби?

— Врата? — неуверенно произношу я.

— Это скорее вопрос, чем утверждение, — с легкой учительской укоризной в голосе говорит Зигфрид.