Хевдинг (СИ)

И спустя несколько минут боя его темп замедлился. Почти незаметно, менее опытный фехтовальщик не увидел бы разницы, но постепенно они начинали выдыхаться. А значит, теперь вопрос был только в том, кто из них двоих выдохнется первым. Либо в том, кто из них притворяется, а кто действительно устал махать мечом.

Клинки звенели и высекали искры, оба уже не боялись принимать удары на плоскость клинка или бить в оружие, зазубрины на металле это ничто по сравнению с победой в поединке, а если чей-то меч сломается, то такова будет воля богов.

Ни тот, ни другой не тратили дыхание на ненужные уже слова, они молча рубились. Сосредоточенно. Свирепо. Вкладывая всю злость и все силы. За них говорили их клинки.

И в какой-то момент Вадим вскинул меч над головой, чтобы снова обрушить на врага мощнейший удар, но Хререк подбил его ещё выше, в мгновение ока сократил дистанцию, выпустил меч из рук, выхватил кинжал из-за пояса и нанёс сразу несколько колющих ударов прямо в шею Вадима.

Тому тоже пришлось выпустить меч из рук. Вадим схватил Хререка своими лапищами, заключая в стальные объятия, и начал душить и ломать рёбра, пока Хререк продолжал раз за разом колоть того кинжалом.

Толпа словно обезумела, вопли и крики, наверное, можно было услышать аж в самой Ладоге. Хререк, не обращая внимания на всё остальное, продолжал бить, дожидаясь, когда Вадима вместе с кровью наконец покинут его силы. И Вадим Храбрый разжал свою хватку, только когда рухнул замертво.

Глава 12

Хререк, пошатываясь, отошёл от мёртвого тела и подобрал свой меч, нисколько не заботясь о том, что со стены его могут подстрелить лучники. Вадим, лежащий ничком на бревенчатом мостике, продолжал истекать кровью из многочисленных ран, и кровь, просачивающаяся через щели, капала в ров, отделяющий крепость от города. Хольмгард остался без своего защитника.

Мы праздновали победу, громыхая оружием и выкрикивая имя Хререка. Новгородцы же затаились, как мыши, что в городе, что в крепости, понимая, что могут теперь рассчитывать только на милость победителей. И вряд ли её можно будет дождаться от северян, жаждущих крови.

— За мной, — тяжело дыша, приказал Хререк своим ближникам. — Остальные, в город. Не грабить. Тинг созывайте. Вече. Сюда, к крепости.

Он вошёл в крепость с мечом в руке, вслед за ним, прикрывая князя щитами, вбежали дружинники. Мы же отправились обратно, обходить дворы и звать уцелевших горожан на выборы нового князя. Кандидатов было немного, один только Хререк, но он желал сделать всё, как положено. С выборами, договором, клятвами. Чтобы никто не мог оспорить его легитимность.

На этот раз смельчаков, пытающихся оказать сопротивление, почти не было, старики робко выглядывали из своих укрытий, и видя, что никто их теперь не трогает, медленно начинали плестись к крепости. А мы обходили дворы один за другим, несколько расстроенные тем, что Хререк запретил продолжать грабежи.

История с Йорвиком пока ещё не повторялась, но казалось, что ситуация до опасного близка к этому, что князь может забыть про желания своих людей, получив то, о чём желал он сам.

И так, похоже, считали не только мы. С одной стороны, мы радовались, что наш вождь победил, что такой город, как Хольмгард, удалось взять, избежав штурма и лишнего кровопролития. С другой, мы рассчитывали опустошить местные кладовые и разбогатеть, а без грабежей и насилия это не получится.

Вот только, кажется, кто-то игнорировал прямой приказ князя, потому что на соседней улице, там, где орудовали люди Эйрика, слышались крики и просьбы о помощи. И это здорово осложняло всё дело. Никто не поверит нам, что мы созываем народ на вече, когда неподалёку наши же воины кого-то убивают.

— Горм, Кнут, Харальд, Хальвдан, за мной, — приказал я, сворачивая в переулок.

Значит, пришло время немного погеройствовать.

Пронзительный женский вопль, леденящий душу, пронёсся над всем кварталом, и я невольно перешёл на бег. Позади меня парни сделали то же самое, громыхая доспехами и оружием. Истошный крик, вернее, просьба о помощи прозвучала снова, и мы впятером влетели в распахнутые ворота какой-то усадьбы, которую вовсю грабили люди Гудредсона.

В лужах валялись раскрытые сундуки со всяческой рухлядью, перепуганные курицы нарезали круги по двору, стараясь держаться подальше от десятка норманнов. Тут же, на крыльце, лежало мёртвое тело какого-то знатного старика. А над его телом сразу пятеро северян пытались выволочь на двор совсем юную девицу, которая изо всех сил сопротивлялась. Кричала, судя по всему, именно она, и закричала бы снова, если бы один из грабителей не ударил её наотмашь раскрытой ладонью.

— Эй, вы! — крикнул я, нисколько не пугаясь того, что ублюдков больше, чем нас.

— Чего тебе? Ищи себе добычу в другом месте, парень! — рыкнул один из них.

Девчушка услышала мой голос и повернула голову ко мне, и в её взгляде я прочитал не просьбу о помощи, а страх, что мучителей станет ещё больше. Сложный моральный выбор? Тут, пожалуй, никакого выбора не стояло вовсе. Ну и что, что враг превосходит нас числом? Нас мало, но мы в тельняшках.