Хет-трик

— Это будет нормально, если я останусь здесь с ней на ночь?

Медсестра нахмурила свое маленькое личико, когда качала головой.

— Я боюсь, что в реанимации это недопустимо. Приемные часы начинаются в семь и заканчиваются в девять.

Я опустил взгляд на свои часы, чтобы увидеть, что задержался уже на час. Изобразив дежурную улыбку, я засунул руки в карманы.

— Хорошо. Я пойду.

Ее добрые глаза нашли мои, когда у меня навернулись проклятые слезы, а горло сковал комок размером с Лонг-Айленд.

— Меня зовут Карла. Я буду на работе всю ночь, — она полезла в карман и вытянула визитную карточку и ручку. — Напишите здесь свой мобильный номер. Я позвоню вам, если что-то случится.

Трясущимися руками я сделал то, о чем она попросила, испытывая большую благодарность, чем можно было бы представить.

— Я даже не знаю, как благодарить вас за это, — мой голос был слабым и вялым.

Когда я передал ей карточку, то осознал, как тряслись мои руки. Нервозность и беспокойство начинали брать надо мной верх.

— Просто постарайтесь немного отдохнуть. Вот, — она протянула мне другую карточку. — На тот случай, если вы будет волноваться ночью, здесь есть мой номер телефона.

— Я признателен за это.

Казалось, что я глазом не успел моргнуть, как уже на автопилоте пробирался к гаражу. Все превратилось в одно размытое пятно. Разблокировал свою машину, застегнул ремень безопасности, привел автомобиль в движение — все это ощущалось так, словно я смотрел фильм, а не проделывал все это сам. Мои чувства ожили, когда я заехал в гараж родителей, я даже не помнил, как выехал на Элм Стрит или свернул за угол на Аддисон.

Бросив ключи на комод, я рухнул на свою огромную кровать. Я даже не знал, как все еще был в состоянии двигаться, дышать, думать — я просто знал, что должен продолжать это делать. Мила должна была пойти на поправку, а я должен быть сильным ради нее. После одного единственного телефонного звонка вся моя жизнь перевернулась, раздробив полностью всю мою душу. Все разом навалилось на меня: моя злость, моя ярость, мое раздражение. По прошествии нескольких минут тщательный порядок в моей комнате превратился в отражение мучившей меня ситуации.

После того, как я выплеснул свое напряжение, волна осознания накрыла меня. Пока я стоял в центре своей огромной комнаты, когда кругом были разбросаны осколки зеркала, мои измученные суставы на пальцах кровоточили, а в стене появилось несколько дырок, которые требовалось заделать и оклеить обоями, я уже больше не мог убегать от реальности произошедших сегодня событий.

Моя мама была мертва, а сестра находилась в искусственной коме из-за полученных травм. Меня подавляло чувство вины. Не было ничего, чтобы я мог сделать, чтобы тот грузовик не проехал ту стоп-линию, а моя мама пристегнула пряжку ремня безопасности, но я был главой семьи и был ответственным за защиту моей семьи.

Усталость взяла верх. Я пришел в ужас от звонка будильника, который громко отдавался у меня в ушах, тогда я понял, что все еще был одет в свою пропитанную потом форменную рубашку, что была на мне, когда позвонили из больницы.

Проверив свой телефон, я увидел несколько сообщений от товарищей по команде, беспокоившимися обо мне, и новое сообщение от номера, который не был сохранен у меня в телефоне.

Разблокировав телефон, я прочитал слова, от которых слезы облегчения выступили на моих глазах.

«Просто хочу сообщить вам о том, что ваша сестра отлично провела эту ночь. Я оставила ваш номер медсестре из дневной смены и позже проверю, как там у нее дела. Берегите себя. Карла».

Я быстро написал ответ.

«Спасибо, что сообщили мне об этом. Я сейчас направляюсь прямо туда. Надеюсь, что вы немного отдохнете, после длинной ночной смены».

Приняв быстрый душ, пару раз откусив холодную пиццу, позвонив своему тренеру, я поехал обратно в больницу.

Просто будь сильным.

Дыши.

Глубокие… медленные… вдохи.

Все будет хорошо.

С ней все будет хорошо.

МИЛА

Боль и полнейшее непонимание охватывали каждую клеточку моего тела.

— Мила? — голос Брейдена звучал где-то далеко. — Мила? Ты слышишь меня?

Я попыталась ответить, но ничего не получилось. Мое горло было словно пустыня, просящая дождя, чтобы пролились вопросы и крики о помощи.

Кто-то гладил мои волосы, но мои глаза не могли открыться, чтобы посмотреть, кто заботился обо мне. Я представила изящную руку своей матери, скользившую по моим светлым локонам, пока мой брат пытался поговорить со мной.

Где я?

Почему все так болит?

Почему я не могу говорить?

Почему не открываются мои глаза?

Незнакомый, едва различимый, голос начал что-то объяснять моему брату.

— …и именно поэтому, она по-прежнему не приходит в себя. Она будет в таком состоянии еще какое-то время. Почему бы нам не дать ей поспать еще немного и не попытаться через несколько часов?