Херувим

– Ой, надо же, – она красиво тряхнула волосами, – а мне казалось, вы такой семейный человек, я думала, вы женитесь очень рано и заведете кучу детей. Слушайте, а что это вдруг вы решили устроить встречу выпускников?

– Ну просто хочется собраться, посмотреть друг на друга, – пожал плечами Стас.

– И кому же пришла в голову эта идея?

Черные глаза впились Стасу в лицо, и он отвернулся. Как ни хороша она, эта Юркина сестренка, пора было кончать разговор.

– Точно не знаю, кому именно. Какая разница? – Он достал сигареты, вдавил прикуриватель в панель.

– Можно мне тоже? – Она потянулась к пачке, пришлось дать ей прикурить и немного опустить стекло. В салон полетели мелкие брызги дождя.

– Что вы хотели передать мне для Юры? – спросил он, глядя в окно и морщась от колючих брызг.

– Тут небольшой пакет. Продукты, носки, футболка. Да, я забыла вас предупредить. Ни в коем случае не покупайте ему спиртного и не давайте денег. Ни копейки. Слушайте, а можно мне прийти на встречу выпускников?

У Стаса пересохло во рту. Он раздавил в пепельнице только что закуренную сигарету и резко развернулся к Ирине, отчего шею пронзила острая боль.

– Да, конечно. Простите, мне пора. У меня очень мало времени.

– Ну вы же сказали, что у вас свободна вся вторая половина дня. – Она недоуменно подняла брови. Она явно не собиралась вылезать из машины.

– У меня заболела мама. От Юры я сразу поеду к родителям. Хотелось бы пораньше, – отчеканил он и добавил с вежливым оскалом: – Было очень приятно вас повидать, Ирочка. Всего доброго.

Она обиженно молчала и не двигалась.

– Ирина, мне правда пора. – Стас вскинул руку и взглянул на часы.

– Скажите хотя бы, где и когда состоится встреча. Вам же будет лучше, если я там появлюсь и присмотрю за Юркой.

– Ну хорошо, – Стас раздраженно поморщился, – если вы так хотите… через две недели. Место мы еще не определили. Скорее всего, закажем зал в каком-нибудь ресторане. Я позвоню вам.

– Спасибо, Петенька. Теперь я вижу, что в душе вы так и остались лапочкой, закомплексованным милым толстячком. Да, и еще, пожалуйста, будьте так добры, когда приедете к Юрке, непременно снимите показания с электросчетчика, запишите и сообщите мне по телефону, очень вас прошу. – Внезапно она чмокнула его в щеку, тут же с мелодичным мягким смехом выскользнула из машины.

За окном, в мокрой темноте, мелькнул блестящий кремовый плащ. Смех долго еще продолжал звучать у Стаса в голове и казался все более знакомым.

* * *

Майору Сергею Логинову трудно было открывать глаза и говорить. Лицо распухло, он чувствовал вместо лица сплошной отек, тяжелый, плотный. Медсестра Катя кормила его с ложечки куриным бульоном, жидкой геркулесовой кашей, йогуртом. Среди немногих людей, заходивших к нему в палату, он выделил высокую худую женщину, ту самую, которая осматривала его лицо и про которую Аванесов сказал, что она ларинголог. Когда она пришла в первый раз, он еще не мог определить четкой границы между сном и явью. Он сначала решил, что видит сон, в котором плавает белый призрак с живыми глазами. Крупное стройное привидение смотрело на него с жалостью. Усилием воли он грубо выдернул самого себя из сна, и привидение оказалось живой женщиной в белом халате.

В просвете между маской и шапочкой светились большие светло-карие глаза, обрамленные длинными черными ресницами. Пахло тонкими духами. С трудом разлепив губы, хотел спросить, кто она и зачем пришла, но женщина произнесла из-под маски спокойным низким голосом:

– Пожалуйста, не надо разговаривать.

Он и так не мог. Незачем было лишний раз напоминать ему об этом.

– Меня зовут Юлия Николаевна. Я врач. Я осмотрю вас, потом вы будете спать.

Она повернула рычаг кровати так, что больной принял сидячее положение, и стала осторожно снимать бинты с его лица. Он почти ничего не чувствовал, только легкие нежные прикосновения ее холодных пальцев, но все у него внутри сжималось, он упрямо, зло глядел ей в глаза. Он сразу возненавидел ее. Именно она была тем самым хирургом-пластиком, который изменил ему внешность.

Когда она явилась снова, ему удалось разглядеть ее лучше. Она опять была в маске, но глаза ее показались ему настолько выразительными, что он без труда представил себе все остальное. Красавица, холодная, умная, беспощадная. Человек, не знающий сомнений. Он все еще не мог произнести ни слова и потянулся к тумбочке у койки. Она кивнула, сказала: да, конечно, и подала ему планшет и карандаш.

«Зачем вы это со мной сделали?» – написал он.

– Простите. Я не могу вам ответить на этот вопрос. Пожалуйста, не надо разговаривать. Вы мне мешаете, – ответила она.

«Вы мне тоже мешаете. Я спать хочу», – вывел он и поставил такую жирную точку, что обломился грифель карандаша.

– Я должна обработать швы, поменять повязку, – сказала она и попыталась забрать у него планшет.

«Пусть это сделает Катя».