Хэппи-энд

Взглянув на длинные и высокие, от пола до самого потолка, стеллажи, плотно уставленные книгами, Кэролайн с радостным удовольствием отметила, что Лоренс, как и она сама, любит читать. Разглядывая томики, она заметила, что их вкусы и пристрастия во многом совпадают. На мгновение перед ее мысленным взором предстала маняще счастливая картина: в этой самой гостиной перед горящим камином сидят двое, читают каждый свою книгу, пьют горячий шоколад, рассеянно прислушиваясь к шуму дождя за окном... потом, посреди этого блаженного тепла и уюта, она снова видит темно-зеленые глаза, в которых ясно читается властный мужской призыв, и тогда...

Стоп! Кэролайн сурово одернула себя, ругая разыгравшееся воображение. Розовая дымка чудесной фантазии тут же испарилась, и Кэролайн снова очутилась в полутемной холодной комнате.

Спаниеля нигде не было видно. Кэролайн не обнаружила Минди и в кабинете. Войдя в следующую комнату, она удивилась ее уюту и продуманной комфортабельности. У нее внезапно защемило сердце – именно эта комната была предназначена для Холли, когда Лоренс наконец найдет ее.

Кэролайн невольно подумала, что Лоренсу пора жить своей жизнью, а не бесплодными воспоминаниями об утерянном счастье. А может, он уже давно потерял надежду найти свою дочь?

Входя в спальню Лоренса в поисках Минди, Кэролайн вдруг подумала, что вместо собаки обнаружит здесь свидетельство несомненной сексуальности и нормальной мужской сущности хозяина дома, скажем, флакончик изысканных духов на туалетном столике или же роман оставленный любовницей на ночном столике.

Однако спальня оказалась еще более холодной и безликой, чем гостиная. Она казалась бы почти монашеской кельей, если бы не коккер-спаниель, уютно свернувшийся на постели хозяина.

Кэролайн улыбнулась, представив, как Минди, очаровательный клубок золотистой шерсти, спала по ночам в ногах Лоренса, согревая его одинокую жизнь своей беззаветной и бескорыстной любовью.

Прежде чем поднести к носу собаки свою ладонь, чтобы разбудить ее; Кэролайн еще раз внимательно осмотрела спальню. Это не было с ее стороны нескромным вторжением в чужую личную жизнь, потому что как раз личного там ничего не было: ни семейных фотографий, ни интимных принадлежностей. Здесь не было даже тех фотографий, которые Холли оставила в доме Дерека, прежде чем навсегда исчезнуть. Очевидно, Лоренс бережно прятал их, не желая показывать чужим людям свою боль.

Был уже одиннадцатый час ночи, а Кати успела произвести на свет только шестерых щенков из десяти. На следующее утро детям предстояло идти в школу, поэтому родители стали постепенно увозить их домой.

Вскоре возле Кати остались только Лоренс и Кэролайн. Кати потребовалось выйти во двор, и Лоренс вместе с Кэролайн отправились сопровождать ее. При свете мощного фонаря Кэролайн разглядела довольно большой луг перед домом, который простирался до сосновой рощи. Сбоку от дома находилась конюшня и большой вольер, огороженный металлической сеткой.

Кэролайн понравился дом Лоренса и обширная территория вокруг него.

Без четверти двенадцать Кати произвела на свет последнего, десятого щенка. Каждый раз, когда в руках Лоренса оказывался очередной новорожденный, Кэролайн испытывала невольную тревогу, видя, как Кати яростно облизывала безжизненный комочек мокрой шерсти, заставляя работать легкие детеныша. Проходило несколько тревожных мгновений, потом комочек делал вдох и превращался в живого щенка.

К моменту появления десятого щенка Кэролайн уже не так сильно волновалась – ведь все девять предыдущих с легкостью преодолели барьер, отделявший их от жизни в материнской утробе. Разумеется, им помогал Лоренс, но его помощь была почти символической.

Однако последнему щенку действительно срочно была нужна помощь опытного ветеринара.

Вконец измученная долгими родами, Кати все же почувствовала опасность, грозившую ее последнему щенку, какую-то особую, слишком глубокую безжизненность его крошечного тельца. Ее шершавый язык с удвоенной энергией принялся лизать щенка, но тот не подавал никаких признаков жизни. Сильные пальцы Лоренса пришли на помощь Кати, умело массируя влажный комочек шерсти. Подавая Лоренсу специальный шприц, Кэролайн молча молилась о том, чтобы щенок ожил и задышал.

Когда Лоренс повернул к себе крошечную щенячью мордочку, чтобы освободить горло от слизи, Кэролайн с ужасом увидела, что маленький носик из матово-розового быстро превращался в багрово-синий. Щенку не хватало кислорода.

– Ну давай, малыш! Дыши! – отчаянно шептала Кэролайн, с ужасом наблюдая синеющий нос щенка.

Лоренс хотел было сказать ей, что в таком большом помете последний щенок всегда подвергается опасности погибнуть во время родов, что природа не щадит слабых, но тут щенок наконец чихнул и сделал вдох!