Хеллоуин для генерала

Два года жизни в самой далекой жопе мира, которую только можно было представить, два года постоянных перечитываний ее писем, постоянных мыслей о ней… Ночных фантазий…

Он взял ее прямо там, в квартире ее родителей, на стареньком диване, где они столько раз детстве играли, смотрели вместе мультфильмы, читали друг другу смешные места из книжек про животных.

Аглая сдержала слово. Она его ждала.

И Савин, едва обнаружив это, постарался немного угомонить зверя, быть нежнее.

Ох, как хороша она была, его рыжая ведьма, его ночное сладкое марево!

Нежная, тонкая, отзывчивая! Тронь – и зазвенит струной, по сердцу мелодией пройдется! Она вздрагивала от его смелых ласк, но не отстранялась, только сильнее прижималась.

И в самый главный момент тоже не отстранилась. Просто напряглась и тихо ахнула, тут же обняв его еще крепче и шепча что-то невразумительное и сладкое. После чего Савин просто не смог сдерживаться.

Диван дико скрипел, рукам и ногам не хватало места, но в тот момент все казалось ненужным, все, кроме нее, его девушки, самой лучшей, самой чистой, самой… его.

Савин потом много чего испытал в жизни, она была крайне насыщенной на эмоции и действия. Но вот этот их первый раз с рыжей ведьмой Аглаей из памяти никогда до конца не выветривался. Как самое лучшее, самое правильное событие на свете.

То, на что стоит ориентироваться.

То, что будет вспоминаться всегда.

В самый лучший и в самый худший моменты жизни.

10

— Ну что, Савин, за встречу?

Аглая откинула с лица мешающую прядь волос, улыбнулась нарочито весело, смиряя в груди волнение. И все еще не до конца осознавая: Савин. Толик Савин в ее комнате. Опять. Спустя… Господи, сколько же лет прошло? Двадцать? Больше? Больше, наверно…

Он изменился, конечно. Приобрел такой столичный лоск, заматерел, движения такие… хищные.

Борода ухоженная, виски с проседью благородной… Сразу видно, человек занимает высокую должность… Генерал, надо же.

А вот взгляд остался прежним. Острый, волчий, жадный.

Как он смотрел на нее тогда, целую вечность, целую жизнь назад!

Сначала не замечал, хотя она все делала, чтоб заметил. Даже, по бабушкиному дневнику приворот пыталась соорудить… Правда, в последний момент отказалась, вылила все… Почему-то подумалось, что, если не сам не захочет, то зачем он ей, привороженный? Неправильно это, нечестно. А с ним хотелось быть честной.

Вот и поступила так, как хотелось…

Всю ночь оставшуюся потом проплакала, когда он оттолкнул ее, девчонку несмышленую, и уехал с друзьями догуливать последние часы свободы перед армией. Ругала его, ругала! Но не проклинала.

А утром пошла провожать. И клятву дала – ждать.

Толик тогда посмотрел на нее именно так, жадно и остро, своим серым волчьим взглядом… И кивнул.

Аглая знала, что он, так же, как и она, слов на ветер не бросает, не умеет. Если обещал, значит вернется.

Она ждала.

И он вернулся.

Высокий, выше, чем уходил! Красивый! Ах, какой красивый! И голодный.

Впился ей в губы жадно, она только ахнуть успела. И больше ничего.

Аглая усмехнулась, старательно уводя взгляд от нынешнего, взрослого и матерого Савина и вспоминая, какой он был… Когда забирал ее себе на старом скрипучем диване.

Как это было больно и сладко, остро и тягуче.

Аглая и не вспоминала бабкины предостережения, что неправильный мужик может силу ведьмовскую забрать, надо подходить к выбору парня тщательно, с осторожностью…

Не вспоминала, потому что Савин – был самым правильным. Самым нужным на свете.

Тем, единственным.

И целый месяц после этого еще был именно таким, даря ей свои силы, наполняя ее счастьем и энергией.

— За встречу, ведьмочка, — усмехнулся новый-чужой Савин прежней дразнящей улыбкой и махнул пробирку до дна.

И не подал вида, что что-то не так, хотя Аглая от души соли и перца сыпанула.

Выдохнул, глянул на нее иронично-выжидающе.

Аглая усмехнулась и тоже опустошила пробирку. Ух! Хорошо пошла!

— Повторим? – тут же предложила она, и генерал спокойно кивнул.

Выпили по второй, все так же испытующе глядя друг на друга.

Тишина и темнота в комнате слегка разбавлялась далекими выкриками гуляющих вампиров и заунывными стенаниями привидений, которые никак не хотели ложиться спать.

Тишина и темнота между Савиным и Аглаей ничем не разбавлялась. Густела, плотнела по мере того, как наливались темнотой и плотностью их взгляды, которые они уже друг от друга не могли оторвать.

Вот Аглая облизнула губы непроизвольно, Савин тут же уставился на них, сглотнул.

— Поцелуемся? – предложила Аглая, и сердце замерло в ожидании.

Как тогда, целую жизнь назад…

— Конечно.

Савин не стал ее в этот раз отталкивать и сбегать к другим бабам.

Он встал, потянул ее на себя, жестко так, знакомо-незнакомо, заставил запрокинуть голову, провел пальцем по влажным губам:

— Ну привет, ведьмочка. Ждала меня?

Его голос, хриплый такой, царапучий, резанул по-живому, по тому самому, что, казалось, умерло еще тогда. Целую жизнь назад.

— Ждала, — неожиданно для себя даже призналась Аглая. И понимание пронзило ее своей очевидностью: ждала! Правда ждала! Ах ты ж… Надо бабкин дневник… Ах ты, черт…