Хельгор с Синей реки

У раненого было широкое лицо и густые волосы, которые закрывали его лоб, спускаясь до самых глаз, а те, как у бизона, располагались почти у самых висков. И сил у этого воина должно было быть полным-полно.

Мальчик потянулся к волку и пылко сказал:

— Хиолг не должен сражаться. Но тзохи забрали мать Хиолга.

Волк зафыркал, почувствовав запах дичи, более сильный из-за того, что человек был ранен. Зверь вспомнил схватку накануне вечером и, наконец, не выдержав, рванулся вперед к тому дереву, где лежал раненый. Его шаги были столь же бесшумны, как полет ночной птицы. Однако мальчик испугал кролика, который бесшумно скрылся в кустах.

Тзох повернулся, увидел волка и самоуверенно поднял топор в здоровой руке.

— Тзаум убьет десять волков. Волк не сильнее оленя перед топором Тзаума. Тзаум смеется над волком.

Глаза волка горели, переполненные жаждой крови. Глаза Тзаума слезились от лихорадки. Он боялся. Боялся, потому что находился неизвестно где, а в голове у него звучали неведомые голоса, потому что Камр умер несмотря на то, что был одним из самых сильных воинов-тзохов, а от этого волка бежали остальные дикие волки.

— Тзаум должен предложить жертву Скрытым! — пробормотал раненый.

А волк тем временем кружил возле человека. У него была мощная шея, его белые, сверкающие зубы скалились в смеси угрозы и вызова. Тзаум прицелился, собираясь обрушить на его голову топор — острый бронзовый топор.

— Тзаум убил волков много больше, чем серый волк.

Прячась за деревом, он не видел Хиолга, подползающего к нему, словно змея. Волк кружил, но не нападал, ожидая, когда его союзник-человек займет нужную позицию. А раненный сын Оленя, решив, что испугал волка, закричал еще громче:

— Раненный Тзаум одним ударом может расколоть череп волка.

А потом что-то снова кольнуло у него в бедре, заставив вздрогнуть всем телом. Копье Хиолга пронзило его тело. Пораженный воин повернулся, выпустив волка из поля зрения, и тогда хищник прыгнул на него. Мальчик, выдернув из раны копье, ударил снова. Воин изогнулся от боли, в то время как волк вновь вцепился в него. В какой-то миг во вспышке боли перед воином тзохов пронеслись воины и женщины, а потом он скользнул во тьму. Волк буквально захлебывался горячей кровью врага.

Хиолг, вспоминая слова и крики воинов, пронзительно закричал:

— Хиолг и черный волк убили большого воина. Хиолг и волк много сильнее!

Вернувшись к укрытию с бронзовым топором и клоком волос тзоха, мальчик сообщил:

— Хиолг не хотел нападать. Но он не смог сдержать волка. К тому же тот тзох забрал мать Хиолга. Хиолг дважды ударил копьем в живот воина, а волк порвал ему горло.

— Хорошо, — похвалил Хельгор. Его рука прошлась по голове его юного товарища, взъерошив волосы.

— Со временем Хиолг станет настоящим воином.

Безграничное счастье переполнило сердце Хиолга.

Через два дня раны Глэйвы начали заживать. Кровь перестала течь. Плоть стала сухой, и боль почти ушла. Теперь девушка смогла идти самостоятельно. Амхао выздоравливала намного медленнее. Однако было ясно, что и она идет на поправку. Однако теперь обе женщины и Хельгор образовали некую ячейку общества. Женщины восхищались силой Хельгора, его статью и храбростью.

В соответствии с инстинктами Амхао повиновалась распоряжениям Хельгора, который теперь казался ей ее «хозяином». Глэйва же отличалась от своей сестры, как волк отличается от волчицы. В сердце Глэйвы пылало желание свободы — желание, которое увело ее из пещер и привело в леса, заставило бороться за свою жизнь и свободу, словно мужчина-воин.

Она считала себя равной Хельгору. Он же инстинктивно был благодарен девушке за ее храбрость и с уважением относился к ее гордости. В любом случае они действовали в некоем согласии, устраивающем обоих. Глэйва знала, как обращаться с иглой, и могла ткать. Хельгор изготавливал оружие и другие инструменты с помощью камней — умел обрабатывать как камень, так и кость. Хотя сейчас у них было много оружия: копья, топоры, дротики тзохов. Хельгор лишь подточил их, не более.

К тому же они все лучше понимали друг друга, хотя по-прежнему большей частью общались с помощью отдельных слов и жестов. Глэйва быстро учила язык умаров. Ее воспоминания, хлынув потоком, пробудили в ее памяти сцены общения с бабушкой. Теперь она вспоминала многие слова умаров, которые раньше казались ей бессмысленным набором звуков. Хельгору приходилось прилагать гораздо больше усилий, чтобы говорить на языке тзохов, потому что он ненавидел этот язык.

Тем не менее, общаясь с девушкой, он узнал, что Амхао хотели принести в жертву, а Глэйва вынудила ее бежать. Еще он узнал о том, что тзохи жили где-то у истоков Синей реки, больше чем в двух лунах пути от лагеря умаров. С момента смерти матери у Глэйвы были только плохие воспоминания. Она ненавидела тзохов всем своим сердцем и отлично знала, что если беглецы вернутся, их непременно принесут в жертву. Таким образом, выходило, что ее судьба неотрывно связана с сыном Штра.