Хельга, Хильда, Хольда

— «Здравствуйте, господин гросс-адмирал!» — в один голос поздоровались Вюрдеманн и Дееке. Прежде чем с опозданием произнести ту же реплику, Вермут понял, что никакого привычного «Хайль Гитлер!» уже нет, и потому приветствие звучит несколько по-граждански, непривычно. Еще более его удивила прямая телевизионная связь — о такой технологии Вермут не слышал.

«Господа, — обратился Дёниц к нему и Шефферу (он, судя по всему, видел их комнату на своем экране), — вы, полагаю, уже знаете, что произошло вчера. Фельдмаршал Кейтель подписал акт о безоговорочной капитуляции Германии. Мы проиграли войну — но мы не можем поступиться нашей честью. Поэтому, прежде чем сложить оружие, мы — точнее, вы — должны выполнить свои обязательства перед теми, кто помогал нам все эти годы».

Дёниц выразительно посмотрел на других.

«Любой ценой — повторяю! — любой ценой вы должны доставить их и их груз в указанное место. После этого считайте себя свободными ото всех обязательств по отношению к Рейху. Можете сдаться союзникам, можете затопить подлодки, можете бежать в Аргентину — это уже не будет касаться никого из нас. Но ваша последняя миссия важнее всех прочих, которые вам поручались на вашей службе Германии. Вы меня понимаете?»

«Да, господин гросс-адмирал», — в один голос отозвались обер-лейтенанты.

«Родина надеется на вас», — сказал гросс-адмирал и отключился.

Вермуту подумалось, что последняя фраза в свете предыдущих прозвучала лицемерно. Мол, сейчас Родина на вас надеется, а потом можете продать ее кому угодно.

Обер-лейтенанты застыли, ожидая дальнейших указаний. Как ни странно, их дал Ганс. Или не он — все-таки различить других (кроме главного, который, как и во время путешествия к оазису, молча стоял и смотрел в пол) было практически невозможно.

«Господа, мы должны погрузиться на подводную лодку и отправиться по указанным ранее координатам: 47° 9’ южной широты и 126° 43’ западной долготы. Капитан-лейтенант Хельригель уже собирает ваши команды. В течение нескольких минут солдатам удастся временно выбить американцев из дока, мы погрузимся на лодки и отправимся в путь».

«Но, — возразил Шеффер, — выход с базы завален…»

«Нет, — покачал головой Вюрдеманн, — есть другой путь, через подводный тоннель. Мы пройдем его и выйдем в свободные воды примерно в двадцати километрах от базы — а вот там все будет зависеть от вашего, господа, искусства».

«У нас нет времени», — сказал Ганс и пошел к выходу. За ним гуськом потянулись остальные другие. Дееке открыл им дверь и вышел первым, возглавив группу. Вюрдеманн, Шеффер и Вермут направились вслед.

3

Тоннель оказался достаточно узким. Первым шел Шеффер, вторым — Вермут с пассажирами. Команды сумели собрать не полностью: на U-977 не хватало девятерых, на U-530 — шестерых. Но в целом все было более или менее неплохо. Американцев действительно удалось выбить из дока примерно на час, которого как раз хватило, чтобы разместиться на подлодках, привести их в состояние готовности — и исчезнуть подо льдами.

Они прошли через тоннель успешно. Никто их не преследовал, никто не заметил две лодки, идущие под водами Южного океана по направлению к ничего не значащей точке. Безо всяких проблем лодки миновали землю Грэхама, всплывая на поверхность в наиболее безопасных местах. Делая примерно по 600 километров в день над водой или в два с половиной раза меньше под водой, подлодки должны были приблизиться к заданной точке через двадцать дней. Другие практически не вмешивались в дела команды, и лишь Ганс появлялся иногда на мостике и беседовал с Вермутом о различных вещах. Другой понимал, что внешне неотличим от собратьев, и всегда представлялся, прежде чем начать разговор. Тем не менее, Вермут не был до конца уверен, что общается с одним и тем же другим, поскольку подозревал, что у них может быть коллективный, муравьиного типа разум.

На шестой день плавания Ганс пришел к Вермуту в каюту — в отличие от первого путешествия другие разместились всего в двух комнатах, оставив капитанское капитану. Вежливо постучал, спросил разрешения присесть, пристроился на откидном стульчике. Вермут спросил: «Пьете?» — «Нет, спасибо, нельзя», — ответил Ганс. «Вы хотели что-то у меня спросить?» — поинтересовался обер-лейтенант через полминуты неудобного молчания. «Да», — ответил Ганс. И ничего не спросил.

Они посидели еще некоторое время, а затем Ганс, наконец, отважился — если можно применить это слово к существу, полностью лишенному эмоций. «Скажите мне, обер-лейтенант, чего вы хотите от жизни?» — «Что?» — удивился Вермут.