Хейнский цикл

В лесу было довольно трудно управляться с этими механизмами, ведь таежные тропы так узки. Когда люди собирались в гости или для торговли с другими домами, они шли пешком, а если путь был очень долог, то отправлялись верхом на лошадях.

Работа по Дому и на ферме была для всех без исключения легкой и необременительно Удобства не простирались дальше тепла и чистоты, а пища была здоровой, но однообразной, жизнь в Доме была скучным постоянством коллективного существования, чистой безмятежной умеренности. Безмятежность и однообразие обусловливались изоляцией. 3десь жили вместе сорок четыре человека. Ближайший к ним Дом Катола находился в тридцати милях к югу.

Вокруг Поляны со всех сторон простирался нерасчищенный, необследованный, равнодушный Лес. Дикая чаща и над нею небо. Здесь не было бесчеловечности, и ничто не укорачивало жизни, как в городах былых веков, переполненных людьми. Вообще, сохранить нетронутым хоть что-нибудь из сложной цивилизации здесь, среди столь малого числа людей, было исключительным достижением, хотя для большинства из них что-либо другое было просто неведомо.

Фальк все это понимал несколько иначе, чем остальные дети Дома, так как ему всегда приходилось сознавать, что он пришел из этой необъятной и лишенной людей чащи, такой же зловещей и необычной, как и дикие звери, бродившие в ней, и все, чему он научился в Доме Зоува, было подобно единственной свечке, горящей среди необъятной тьмы.

За завтраком — хлеб, сыр из козьего молока и темное пиво. Маток попросил его, чтобы он пошел с ним поохотиться на оленей.

Фальку было приятно. Старший Брат был очень искусным охотником, и таким же становился он сам: во всяком случае, это сближало их обоих.

Но тут вмешался Глава Дома:

— Возьми сегодня Кая, сын мой. Я хотел бы поговорить с Фальком.

Каждый из обитателей Дома имел свою комнату для занятий или работы, а также для сна, когда становилось прохладно. Комната Зоува была маленькой, высокой и светлой, окна ее выходили на запад, на север и на восток. Глядя на осенние скошенные поля и черневший вдали Лес, Глава Дома произнес:

— Вот там, на прогалине Парт увидела тебя. Это было пять с половиной лет назад. Давненько! Не настало ли нам время поговорить?

— Наверное, Глава,— робко произнес Фальк.

— Сказать трудно, но мне кажется, что тебе было около двадцати пяти лет, когда ты объявился здесь. Что есть у тебя от тех двадцати лет теперь?

— Кольцо!

Фальк на мгновение вытянул левую руку.

— И воспоминания о горе?

— Воспоминания о воспоминании.

Фальк пожал плечами.

— Часто, как я вам уже говорил, на какие-то мгновения я нахожу в своей памяти звук голосов, ощущение движения, жеста, расстояния. Эти воспоминания не стыкуются с моими воспоминаниями о жизни с вами. Но они не образуют цельной картины. В них нет какой-либо значимости.

Зоув присел на скамью у окна и кивнул Фальку, чтобы тот сел рядом.

— Тебе не нужно было расти. Координация движения восстановилась у тебя на удивление быстро. И даже, если принять это во внимание, все равно ты учился с поразительной скоростью Меня всегда поражало — а что, если Синги, управляя в былые времена человеческой наследственностью и выдерживая многих из нас в качестве клонистов, отобрали нас за наше послушание и тупость, а ты — отпрыск какой-то мутировавшей человеческой расы, каким-то образом сумевшей избежать генетического контроля. Но кем бы ты ни был, ты в высшей степени умный человек. И вот теперь ты снова один. И мне хочется узнать, а что же ты сам думаешь о своем загадочном прошлом?

Минуту Фальк ничего не говорил. Он был невысоким: худым, хорошо сложенным мужчиной.

Его очень живое и выразительное лицо сейчас было весьма мрачным и полным тревоги. Чувства отражались на нем так же открыто, как и на лице ребенка. Наконец, видимо, решившись: он все-таки сказал:

— Пока я учился прошлым летом вместе с Раиной, я понял, чем я отличаюсь от человеческой генетической нормы. Мы изучали тогда хромосомы вида «хомо сапиенс» и для сравнения выбрали меня. И тогда обнаружилось, по крайней мере, для меня, то небольшое отличие — всего лишь один или два витка спирали. Тем не менее, можно безошибочно сказать: что я не человек. Может быть: я какой-нибудь мутант или урод, может быть: я результат случайного или преднамеренного воздействия или, наконец, инопланетянин. Мне кажется, что наиболее вероятным во всем является то, что я неудавшийся результат какого-то эксперимента. Результат генетического эксперимента: выброшенный экспериментаторами за ненадобностью. А может быть... Трудно сказать. Я предпочитаю думать, что я — инопланетянин и прибыл к вам с какой-то другой планеты. Это, во всяком случае, означало бы, что я не одинок в своем роде во вселенной.

— Что вселяет в тебя уверенность, что существуют другие обитаемые миры?

Фальк удивленно поднял брови, придя сразу же по-детски легковерно, но с логикой мужчины, к заключению:

— А разве есть причина полагать: что другие планеты Лиги уничтожены?

— А разве есть причина думать, что они вообще существовали?

Этому вы сами меня научили по к м, легендам...